ты хочешь — править Славославьем? А мне что-то это напоминает. Ах, да, те же мысли лезли мне в голову, когда я провёл какое-то время с Войтехом!
— Между мной и тобой есть разница… — начал Аристократ, но не успел закончить.
— Совершенно точно есть, — не дал договорить ему Геометр. — Я погубил человека, который мне стал вторым отцом, а сожалею об этом, а ты погубил человека, который стал тебе вторым отцом, и гордишься этим. Ах, ну да, ещё я нищий, безродный и ничего не понимаю в высоких идеалах богачей, а ты богатый и высокородный, зачем-то снизошёл до черни вроде меня!
Аристократ вскочил, потянулся к ножу.
— Давай, убей! — вскочил и Геометр, который, казалось, и правда хотел умереть.
— Друзья, да что же с вами! — закричал Мечтатель. — Я не для этого вас сюда позвал, успокойтесь.
Аристократ сел, не сводя своего тяжёлого взора с Геометра. Тот же отвёл глаза в сторону, уставился в столешницу.
— Богдан, позволь тебе объяснить одну вещь, — Аристократ продолжал смотреть на Геометра. — Ты, видимо, ещё не осознал, что теперь всё переменилось. Карты вскрыты, я знаю правду и намерен действовать так, как велит мне долг. Вы оба, вероятно, сочтёте, что Войтех меня околдовал, но это не так. Ты сам знаешь, что я добровольно пошёл к нему. И когда я сделаю, что должно, я от него уйду. Если ты, Тихон, считаешь, будто я забыл о том, что Войтех заставил тебя сделать, то ты ошибаешься. Богдан назвал нас друзьями, и лично для меня это одна из немногих вещей, которая осталась неизменной. Клянусь, что как только я верну свой долг перед своей семьёй, то сделаю всё, чтобы ты расквитался с Войтехом.
— Он тоже твоя семья! — зло сказал Геометр, осмелившись оторвать взгляд от столешницы.
— Да! И знаешь ты об этом, потому что я сам всё рассказал Богдану. Я всегда считал, что мой отец был безвинно убиён. Это оказалось не так. Мой отец изменник. Я готов это признать теперь. Если бы Радигост ограничился только его казнью, я бы сейчас был на стороне Радигоста, в его лагере. Но он казнил и моих братьев и сестёр, мою мать! Войтех моя семья, да. Но он ничего не сделал, чтобы помочь им, уберечь их. Если бы мой отец, мой настоящий отец Драгомир победил, они бы остались живы. Ты сказал, что я хочу править Славославьем, но это не так. Я хочу отомстить. И всегда хотел. Вы оба прекрасно об этом знаете. Я много думал о произошедшем. Отделял кожуру от корнеплода, пытался принять правду. И у меня это получилось. Долг перед моей матерь, перед моими братьями и сёстрами обязывает меня отомстить. Я бы поддержал Драгомира, если бы его бунт удался, только потому, что это спасло бы мою семью. Ты, Тихон, любишь всякие высокопарные речи ученых болтунов, но для меня всё просто: моя семья выше остальных. И выше даже нашей дружбы. Я знаю, что если бы Драгомир победил, то, например, Велемира была бы мертва, погибло бы ещё очень много людей. Возможно, он был бы плохим правителем, а может быть стал бы марионеткой Войтеха. Но для меня всё это вторично. На первом месте моя мама, мои братья и сёстры. Если вы поймёте это, то поймёте и меня. А я надеюсь, что поймёте, потому что вы последние живые люди, которых я считаю близкими.
— Послушай, Храбр, — заговорил Мечтатель, — а как же путешествие, как же наша мечта, воздушный шар?
Аристократ только махнул рукой, отвернулся, чтобы не наговорить гадостей и Мечтателю.
— Я тебя понимаю, Храбр, — заговорил Геометр. — Но чувство долга присуще и таким простолюдинам, как я, чтобы ты там себе о нас не думал…
— Тихон, но зачем ты начинаешь, он же… — начал было Мечтатель.
— Не перебивай! — огрызнулся Геометр, что было совершенно нехарактерно для него. — Так вот, Войтех совершил надо мной нечто настолько отвратительное, что я предпочёл бы умереть, чем жить теперь с этим. Он полностью подчинил себе мою волю, заставил лично убить отца Градимира, предать людей, с которыми я делил кров и стол на протяжении долгого времени. Ты говоришь, что не забыл об этом, считаешь меня своим другом. Что же, похвально. Я тоже считал и считаю тебя своим другом. Но давай посмотрим правде в глаза: что будет, если Радигост умрёт? Где в Славославье найдётся сила, способная остановить Войтеха? Я тебе отвечу: нет больше такой силы. Творимир убит, Милован прячется. Если Войтех каким-то чудом сумеет победить княжеские дружины, то он восстановит теократию, окружит себя самыми преданными телохранителями, и мы до него не доберёмся.
— Я доберусь всегда!
— Допустим. И что будет, когда ты попытаешься совершить на него покушение? Упадёшь к его ногам и скорчишься от боли, как это однажды было со мной? Или с тобой, когда ты бросился на Остромира в пещере? Да даже если твоё отчаянное покушение удастся, что дальше? Тебя же казнят. Мы, как Богдан правильно заметил, друзья. И я не желаю тебе смерти. Именно поэтому я сделаю всё, чтобы Радигост победил.
— А как же воздушный шар, Тихон? — спросил Мечтатель.
— Он почти готов, Богдан. Забирай Велемиру и Некрасу, улетайте. Возможно, я лучше начал понимать нашего благородного Храбра. Возможно, я тоже считаю, что месть гораздо важнее мечты.
— Позволь задать тебе один вопрос, Тихон, — Аристократ повернулся, снова посмотрел на Геометра. — А что будет, если мы столкнёмся друг с другом на поле боя? Хотя кого я обманываю, ты не можешь сражаться, ты будешь где-то вы тылу, рядом с Радигостом, подсказывать ему, как победить красных. Так вот если я сумею прорваться к вам и попытаюсь убить верховного князя, что будешь делать ты?
— Я не позволю тебе убить его.
— И как же ты собираешься меня остановить? Говоришь, что лучше меня понимаешь. Но тогда ты должен понимать и то, что мою месть может остановить только моя смерть. Ты назвал меня другом, но готов ли ты убить друга ради своей мести?
Геометр отвёл взгляд, ничего не сказал.
— Ну так вот знай — я готов!
Аристократ встал из-за стола, заскочил на столешницу, потом спрыгнул на пол.
— В одном я соглашусь с достопочтенным Геометром, тебе здесь делать нечего, Богдан. Ты называл себя Мечтателем, и это прозвище очень точно отражает содержание твоей души, мой друг. Ты меня спас, рассказав о пещере, ты вдохновлял меня, смешил меня, я тебя всегда ценил, пусть и не всегда это показывал. Мне очень жаль, что финал нашей дружбы
