молча вслед за ней, каждый глубоко погруженный в свои мысли и заботы. Наконец, их потянуло на политику.
— А ну, расскажи про что-нибудь, Пижо!
— Э, да что тебе сказать, Пендо?
— Ну, скажи, какие новости узнал в городе? Я-то из-за окаянной пьянки, можно сказать, носа не высовывал из корчмы. Ходил девку в прислуги отдавать, неподалеку от Вайсовой мельницы. Подходящие людишки, и хорошие деньги сулили, но хозяйка, прости меня, вроде как гулящая бабенка, вот я и оробел.
— Ну что ты, Пижо! Какой же ты… Почему это ты решил, что она гулящая?
— Так ведь гулящую бабу, пьяного попа и старого осла издалека видно.
— Брось про это, Пижо, у меня в горле пересохло, водицы бы какой, да нету.
— Потерпишь, парень.
— Зачем терпеть, морить душу! Разве что… Дай-ка ракийки рот сполоснуть.
— Эх, Пендо, подумай хорошенько: ракийка что огонь, да и брали-то ведь в складчину.
— В складчину-раскладчину — мне невмоготу. Хочешь, чтоб я рассохся? А ну, плесни малость!
— Плеснуть плесну, но ты гони пятак. Выпьешь, так хоть убытку не будет.
— А у меня всего-то и есть что пятак — на, держи и наливай, а то у меня от жажды глаза лопаются.
— Тпру!.. Стой, Ганка, стой!
Пижо останавливает Хромую Ганку, наливает Пендо на пять стотинок ракии в жестяную кружку и подает.
— Ну, на здоровье, Пижо!
— Век тебе со здоровьем не расставаться, Пендо.
Пендо опрокидывает кружку, Пижо прячет пятак, подхлестывает Гану, и все трое шагают дальше. Идут и молчат, молчат и идут.
— Смотри ты, Пендо, и у меня пересохло в горле, — промолвил вдруг Пижо.
— Потерпишь, парень, воды поблизости нет.
— Да ну ее, воду — на другое меня тянет, а не знаю на что…
— Уж не на ракию ли, Пижо?
Пижо чешет в затылке.
— А может, и на нее…
— Подумай хорошенько; в складчину брали, ракийка — что огонь.
— Плесни-ка мне этого огня, авось другой погаснет, Пендо. Плесни на пятак. Не помирать же среди дороги от жажды.
Теперь Пендо останавливает Ганку, наливает ракии Пижо. Тот дрожащей рукой берет кружку.
— На здоровье, Пендо.
— Век тебе со здоровьем не расставаться, Пижо.
Пижо проглотил ракийку, отер ладонью влажные усы, дал Пендо взятый у него пятак, и оба тронулись за Хромой Ганой.
— Три лева заработаем, если не больше.
— Ты знай помалкивай; корчмарь как узнает, мы света белого невзвидим.
— Кто, корчмарка?
— Гляньте на него! Я ему про попа, а он — про попадью.
— Ты мне зубы не заговаривай! Вот давай тут поставлю корчмарку, а там — бочонок ракии и спрошу: ну-ка выбирай! Ты что возьмешь?
— Надо малость подумать, Пендо.
— И я тоже подумаю, тебе ли их отдать или свою душу потешить.
Пендо сразу остановился.
— Что за чертовщина, Пижо! Мне снова выпить захотелось. Дай-ка на пятак.
Пижо молчит, думает на ходу, молчит и почесывает шею. Потом кричит Хромой Гане:
— Тпру! Стой, окаянная.
Кобыла покорно останавливается среди дороги. Пижо наливает приятелю, берет у него все тот же пятак, трет им подбородок и приговаривает:
— Сколь волосьев в бороде, столько денег в кошельке!
Пендо выпивает ракийку, отирается и еще долго причмокивает. Все трое так же молча продолжают путь.
Они идут и идут, ветер свистит в ветвях голых придорожных ракит, хлещет по полушубкам, треплет облезший хвост Хромой Ганы и уносится по полю ко всем чертям.
— А теперь, Пендо, мне выпить захотелось, — говорит Пижо.
— Давай пятак и пей, коли душа просит.
Пятак снова переходит от одного владельца к другому.
Немного погодя он снова оказывается в кармане у Пижо, и так далее, и так далее.
Добравшись до деревни, друзья не сразу нашли свои дома, и Хромая Гана долго стояла привязанная к какой-то раките.
Кому в конце концов достался пятак, я так и не знаю.
Перевод Н. Попова.
ТОТ, О КОМ ВСЕ ХЛОПОЧУТ
Была назначена большая комиссия из важных лиц, всяких специалистов, ученых, академиков, экономистов, финансистов, инженеров, архитекторов, химиков, ботаников, зоологов, врачей, гигиенистов, филологов. Чтоб собраться, рассмотреть, обсудить и решить…
Что решить?
На первом заседании они так и не решили, что надо решать.
Задача была не из легких. Как вывести хозяйство из теперешнего тяжелого положения, как всесторонне улучшить условия жизни и труда бедствующих болгарских граждан, в особенности трезвых, трудолюбивых землепашцев и ремесленников?
Такой трудной задачи, само собой, не может решить ни одно правительство, из каких бы общепризнанных или самопризнанных авторитетов оно ни состояло: тут надобна комиссия, а то и несколько комиссий.
И вот была составлена означенная комиссия, призванная решить судьбу народа, и указ о ее назначении переполнил надеждами от края до края весь райский сад, носящий название Болгарии.
На втором заседании вопрос был до некоторой степени выяснен. Выступали лучшие ораторы, специалисты, высказывали глубокомысленные суждения, произносили громкие слова, и было установлено, когда должно состояться третье заседание.
На третьем заседании было решено, что на следующем заседании необходимо избрать ряд подкомиссий по отдельным вопросам.
На следующем заседании было решено, что на следующем заседании будет избрана комиссия, которая конкретизирует возникшие вопросы.
Возникшие вопросы так упорно не поддавались уяснению, что потребовалось создать комиссию, которая внесла бы в них некоторую ясность, то есть отделила главное от второстепенного.
И пошло
