родители, будут смотреть на его безжизненное лицо и жалеть, что отправили сына на лето к тетке. Дикость! В конце двадцатого века умереть, не успев закончить школу! Вот тебе и «меня отпевали…» – накаркал Шевчук. С досады он отшвырнул бесполезный плеер. Тот обиженно и звонко отозвался, ударившись о стенку. Звонко?
Антон ощупал стенку перед ним. Гладкая. Значит, не бетон. Заслонка! Пошарил рукой и наткнулся на выступы.
– Егорша! Ключ есть?
– Какой, к чертям собачьим, ключ? От дверцы, где деньги? На кой они теперь. Пока силы есть – пиши кровью на стенке. Прощай, любимая! Ключ ему…
– Примерно на семнадцать. Тут гайки.
– Ты не мог, охламон, раньше предупредить? Я б захватил.
Гайки кусачкам не поддались. Только пилить.
С первой Антон возился не меньше часа. Горе помогал. Советами.
– Плавней. Не вздумай вбок дергануть. Полотно переломишь – сам полетишь за запасным. У меня в сарае есть, на верхней полке.
У Антона пальцы тоже впору забинтовывать, до того сбиты костяшки. Горе приказал снять с него майку, обвязать окровавленные руки. Руки от однообразных движений стали бетонными. Он раскачивался всем телом, заставляя их двигаться. «Раз-два, раз-два». Хоть чем-то голова занята, пока ножовка шоркает туда-сюда. До бесконечности. Теперь хорошо представлялась эта бесконечность, где пересекутся параллельные прямые.
6
За дверцей ждало разочарование. Слабеющий луч фонарика высветил узкий, приподнимающийся тоннель, нашпигованный кабелями для некогда многочисленных датчиков. Антон примерился. Он-то протиснется.
– Сможешь ползти?
Горе даже не задумался:
– Не то что поползу, полечу на волю.
Слова «знать бы, что там воля» Антон приглушил. А если и на выходе заслонка? Вслух сказал:
– Ныряй. Я следом. Буду подталкивать твою вонючую задницу.
– Не…
В который раз Горе добавил привычные многоэтажные обороты. Но Антон теперь пожелал, чтобы этот раз не оказался последним.
– Ты, Тоха, впереди. Не то застряну или силы кончатся, так и затухнем оба. Давай жилами обвяжемся. Если выберешься, то и меня следом вытянешь.
Антон полз и представлял, что сказала бы Настя, увидев сейчас его, самого громадного из всех червяков. Думал о том, как быстро меняется человек. Еще недавно он сдувал пылинки с джинсов, а сейчас они рваное тряпье и – плевать. Когда-то боялся темноты в спальне. Только что его страшила черная шахта, а теперь она кажется родной. Судя по тому, что успел обдумать, обдирая локти и коленки о выступы – прошло не меньше года. В передышках прислушивался: жив ли Горе? Когда доносился его хрип – радовался. Ползет!
Внезапно голова уперлась. И запах, смердящий. Антон вытянул руку. Что-то мягкое. Комок шерсти? Пошурудил. Твердые предметы чередовались с вязким студнем. Недовольно зажужжали мухи, по коже поползли невесть откуда взявшиеся насе комые, спускаясь от кисти к подмышке.
– Ёкарный бабай!
Антоха дернулся назад, заехав кроссовкой в голову не отстающему от него Горе. Тот отозвался, пристроив к Тохиному приветствию второй этаж выражений.
– …Что у тебя?
Антон вгляделся. Сверху пробивался блеклый свет. Подавив брезгливость, ощупал груду шерсти и костей перед ним.
– Куча дерьма. Или кишок.
– Ехали мы, ехали и, наконец, приехали, – «утешил» Горе. – Ждешь, когда и нас черви съедят?
Антон промолчал. Обтереть бы руку, но узкий лаз не позволил опустить ее к джинсам. Дотянулся до головы, обернул кулак расползающейся кепкой и – вперед. Рука по локоть вошла в ожидаемо мерзкую мякоть туши, уперлась в грудную клетку собаки. Теперь не останавливаться, толкать! Лицо елозило по смрадной слизи. «Спокойно! – уговаривал он себя. – Ты ползешь по песку. Который омывают волны моря. А впереди тебя ждет Настенька».
Когда выбрался наружу, радости не было. Ничего не было. Только тупая усталость.
Оба замерли у входа. Длинный день вилял хвостом в виде падающего остатка солнца. Плывущие по-над горизонтом облака создавали иллюзию шевеления красного зверя. А прямо над ними повисла туча и дарила живительные струи. Не обманул Егорша! Надо глотать капли!
7
Велосипеды исчезли.
– Дойдем!
Егор попробовал шагнуть. И едва стреляющая болью нога коснулась земли – рухнул в лужу. Вставать не хотелось. И без того потная одежда пропиталась липкой жижей. Стало жалко так и не выкуренной пачки. Теперь точно промокла. У Антохи вместо аккуратной прически, обычно скрываемой пижонской кепкой, теперь прилипшие к чумазому лбу лоскуты прядей. Его руки, тонкие, как у нарисованного снеговика, с растопырками-пальчиками, помогли подняться.
Перекинув руку брата через плечо, Антон обнял его.
– Сможешь?
Егор подпрыгнул на одной ноге.
– Еще как!
Но уже второй шаг не задался. Донесшийся вой заставил насторожиться. Из сумерек вырос силуэт. Волк? В степи их немало. Стоило развернуться к бункеру, как зверь взвыл и бросился к ним. Не дожидаясь, когда Егор допрыгает, Антон закинул его на спину. На четвереньках доковылял до незакрытой двери, сбросил тело и повернулся. Егор увидел, как тощий зверь приготовился к прыжку. Молодец, Антоха! Успел захлопнуть створку. А промедли чуток – наверняка разнес бы голову с раскрытой пастью.
Бетонные ступеньки неприятно холодили. Долго не просидишь. Егору вспомнился поселковый детсад, как их заманивали под белые простыни и заставляли спать. Эх, отмотать бы время! Поспать на раскладушке, навернуть кашу с тремя добавками и вернуться. Хотя если б не нога, не пальцы, не зверюга… В остальном – окей. И Антоха не подвел.
Антон ходил вдоль стен, шурша ладонью.
– Держи.
И подсунул ему кусок ДСП с наклеенной тканью.
Погружаясь в сон, он видел, как Антоха подкрался к двери и приоткрыл.
– А-а!
Сразу захлопнул.
– Сидит, сучий хвост! Под навесом. И не думает под дождь выходить.
Сутки без сна сделали свое дело. Егор заснул.
Разбудило его протяжное «у-у». Так цепной пес подвывает, если его не кормили на ночь. Сквозь узкую щелку пробился утренний луч. Судя по его горизонтальному направлению – скоро пять. Егор осмотрел скрюченную ногу. Чтобы убедиться, что она разбухла и почернела до самой пятки, не надо и трико закатывать. А пальцы? Как разваренные сардельки. Братуха скорчился на другом стенде с надписью «Наши отлич…».
– У нас два варианта, – заговорил Егорша, не дожидаясь, когда Антон откроет глаза и рот со своим «Доброе утро!». Не любил Егор эти дамские штучки.
– Первый. Тварюга сдохнет. Второй. Мы сдохнем. Прежде чем догадаются, где мы.
Про свою ногу он умолчал. Антон посмотрел на дверь, сказал:
– Кое-что придумал. Поможешь?
Егор изобразил боксерскую стойку. Всегда готов! Проследил, как мечется Антон по бункеру. Ага, нашел арматурину. Привязал веревку к ручке двери. Когда объяснил план, Егор аж взмок. Успех зависит именно от него. Подгадать момент. Не позже и не раньше. Обмотанный веревкой, он приготовился падать.
– Раз, два, три!
Антоха распахнул дверь.
