Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
бреднями в голове. Так что нет, я уступил Зою Федоровну без боя, как ни цинично это звучит, зная, что все равно, рано или поздно, наши судьбы пересекутся.
Сердюкова покоробило от откровений Когтищева, он глянул на него с неприязнью.
– Что ж, если вы столь откровенны, то я вполне могу предположить, что история с другой фотографией, той, с голой девицей, все же ваших рук дело.
– Моя откровенность вынужденная. Я защищаюсь от неправедных подозрений. А что до той истории, так я все же подозреваю Серафиму Львовну. В тот день Зоя Федоровна в первый и последний раз пришла в мою мастерскую. Я сделал ее великолепные портреты, и ни один из них не был снят в жанре «ню». Серафима Львовна пришла внезапно. Зоя испугалась, сцена вышла неприличная, словно нас застали за чем-то постыдным. Пока я провожал Зою, Серафима находилась некоторое время в мастерской одна. Времени вполне достаточно, чтобы полюбопытствовать.
– Звучит правдоподобно. Но только зачем ей это?
– Бог ее знает. Но я уверен, что прежде всего она, а не дядя, не желала брака Зои и Пети.
Сердюков встал, слегка хрустнув суставами. Когтищев глядел напряженно, ожидая, что допрос закончен и неприятный гость наконец удалится. Сердюков уже взялся за шляпу, как вдруг оборотился и спросил резким голосом:
– И все же, если фотография Петра Викентьевича повлекла за собой его смерть, то что означают две фигуры, засыпанные песком? Головы госпожи Соболевой и господина Аристова?
Глава 43
На другой день было пасмурно. С утра затянуло, а к обеду стал накрапывать дождик. Точно осенью пахнуло. Неужели так быстро? Да нет же, лето еще в разгаре, все еще впереди. Что случилось вчера? Измена жены, тайные любовные связи? Показалось, что рухнула семейная жизнь? А может, это только дурной сон, затмение души и помрачение сознания? Ведь так бывает. Что, что ты видел? Просто шли рядом по тропе и разошлись в разные стороны. Ни объятий, ни поцелуев, ни примятой травы.
Чего надобно для того, чтобы понять, что любовь ушла? Слова? Их иногда совершенно не требуется. Достаточно взгляда. Да, да, именно взгляды. Взгляды… Тогда, в университете, во время доклада… и теперь, вчера… что она сказала? Розовые платья? Это к чему? Впрочем, раз-другой он и впрямь запрещал ей одеваться в розовое, полагая, что это цвет глупости и наивности. Так что же, за это не любить?
Да нет же, глупый старый баран! Тут дело в ином, не о том она хотела сказать, не о платьях, а о чувстве свободы и собственного достоинства! Ты все время видел в ней маленькую девочку, которую надо учить правильно себя вести в обществе старого умного мужа. А она хотела просто жить и просто любить. Значит, и впрямь не было любви. Не было? Двадцать два года прожить, принимая за любовь покорность и послушание? Матерь Божия!
Соболев метался по комнате, то садился, то вскакивал, теребил седые волосы, которые и без того уже стояли дыбом. Под утро, когда рассвело, он все же устал, прилег и слегка задремал, истомленный переживаниями. Проснулся же поздно, ближе к полудню, от какого-то шума и беготни. От непогоды не осталось и следа, яркое солнце светило в окно, и лучи его рассыпались по паркету. Что за шум? Наверное, молодежь веселится с утра. Надо опять пойти к жене и поговорить с ней начистоту, напрямик. Она не умеет лгать и изворачиваться. Они поговорят, все разъяснится. Страхи и подозрения рассеются.
Едва Соболев вышел в коридор, как наткнулся на горничную, которая спешно несла фарфоровый таз и кувшин с горячей водой.
– Куда мчишься не глядя, так и выплеснешь воду, ошпаришь всех, – заворчал профессор.
– Извините, барин, убегалась, это подай да то принеси, – выдохнула горничная.
– Что же такое случилось, что бегать надо? – рассердился хозяин.
– Как же! – воскликнула девушка. – Барин-то молодой ужасть как заболел!
– Как заболел? – обомлел Соболев и, не дожидаясь ответа, ринулся к сыну.
Умом Соболев понимал, что нельзя пугаться раньше времени, мало ли, перекупался накануне, но в груди противно екнуло и отозвалось холодом. И когда он спешным шагом вошел к сыну, дурные предчувствия оправдались.
Петя разметался на широкой кровати. На белых простынях как-то особенно яркими показались его лицо, грудь и руки, покрытые красными волдырями. По всему было видно, что они причиняют ужасные страдания зудом, болью, отвратительным видом.
– Вот, гляньте, Викентий Илларионович! – Зоя слегка отогнула край простыни. – Часа два как началось. Проснулся утром раненько, бодрый, веселый. Давай говорит, жена, спозаранок на речку или в поле! Мы и пошли гулять, красота, воздух был божественный, туман, тепло. А потом солнце вышло, и все засияло, так было чудесно! Домой пришли, сели завтракать, а он вдруг весь побелел, дурно ему сделалось, и говорит, горю весь, трясет и очень кожа везде болит. Я рукава сорочки отогнула и обомлела! И ведь поначалу только по телу было, а теперь, гляжу, и на шею лезет, и на лицо. О Господи, да что же это за напасть! – Зоя с трудом, подавила вскрик, чтобы не волновать Петю.
От устрашающего вида волдырей, которые расползались по нежной белой коже сына, у Соболева подкосились ноги. Он весь побелел и хриплым голосом спросил:
– За доктором послали?
Зоя удрученно кивнула.
– Северову надо срочно телеграфировать! Северову! Пусть воротится! Он спасет Петю. Он знает…
При этих словах силы оставили Соболева, и он повалился в кресло, спешно пододвинутое невесткой.
Прибывшему доктору достались два пациента. Но если со стариком было просто, известное дело, сердце шалит, то что стряслось с молодым человеком, было совершенно непонятно. Доктор выписал примочки и обтирания и уехал, посоветовав напоследок как можно скорее перебраться в Петербург и искать помощи у столичных профессоров. Но уже на следующий день стало ясно, что ни примочки, ни припарки, ни обтирания улучшения не приносят. Говорить о том, чтобы везти Петю в столицу, тоже не приходилось, так как жар усиливался, и больной впал в почти безумное состояние от боли. Доктор после очередного визита как-то странно задумался и из дома профессора прямиком направился к уездному следователю, чтобы сообщить о своих подозрениях. Между тем волдыри на коже Пети быстро превращались в кровоточащие язвы, которые со страшной быстротой распространились по телу. Серафима Львовна и Зоя падали с ног, сменяя друг друга у постели несчастного. Спешно послали телеграмму Аристову. Пришлось Егору вместо сборов искать по столице лучших врачей да везти их на дачу к Соболевым. Вскоре у кровати Пети собрался целый
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
