Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
пирога, который не так уж и засох в холодильнике.
Мне нравится уют, женщины это умеют, все ярко и празднично, Маргарита хорошо зарабатывает, на электричестве не экономит, да и Россия не та страна, чтоб хоть что-то экономила, не Европа, чай.
– Я его слегка разгрузила, – сообщила Рафаэлла мимоходом, – но повторную все же проведи, а то он дружка содержит в черном теле.
Маргарита понимающе кивнула, я поморщился, не люблю когда пенис называют то фамильярно дружком, какой он мне дружок, то вообще мужским достоинством, это же как низко нужно пасть, чтобы вознести его на такую высоту, но промолчал. Я вообще в подобных случаях помалкиваю, мужчин мало, да и те с легкостью переходят на ступеньки ниже и ниже, пока не становятся просто мужиками, которые о достоинстве вообще не имеют понятия, для них и пенис достоинство.
Кофе крепкий и ароматный, но уже плещется у меня в емкостях, нужно сходить в туалет и выплеснуть содержимое единой канистры для съеденного и выпитого.
Рафаэлла взглянула на часики, охнула.
– Ох, через три часа уже на работу!.. Скорее-скорее в постель!..
На кровати в самом деле места для всех троих, мы не толстые, но Рафаэлла меня пихнула на кровать, а сама легла на диване, укрывшись широким клетчатым пледом и смешно поджав ноги.
Маргарита опустилась на постель со мной рядом, велела Алисе погасить свет и проверить, везде ли задвинуты шторы, в темноте обняла меня и жарко шепнула в ухо:
– Чудесная у меня подруга, да?
– М-да, – пробормотал я с неловкостью, – она… да, чудесная.
Мое либидо спит, хотя в таких случаях должно бы взыграть вдвойне, я усилием воли перенаправил часть крови, велев заполнить и раздуть пещеристые тела.
Маргарита довольно охнула, переместилась в позу всадницы, мы и эту область доминантности отдали женщинам, нам меньше работы, мы хитрые, пусть женщины позже и поняли, какую гнусную ловушку под названием «феминизм» мы придумали, но уже не вырвутся, у нас все схвачено и предусмотрено…
Утром едва я вышел из транса, в который вгоняю себя, чтоб была имитация сна, по полу прошлепали, приближаясь, босые ступни.
Рафаэлла, голенькая, как рыбка из городского пруда, за чистотой которого следит сам мэр, приподняла одеяло и скользнула к нам, жаркая и разогретая.
– Как спалось? – спросила она с интересом. – Что это вы всего разок повязались? Я и то дважды кончила.
Я пробормотал:
– Да мы не так уж и шумели… Как спалось?
– Жутко здорово, – выпалила она. – Сам знаешь, в такую погоду хорошо спится.
Маргарита кивнула, да, вчера и сегодня область очень низкого давления, медики рекомендуют меньше двигаться и больше спать, но Рафаэлла намекает на нечто такое, о чем Маргарите не скажешь, понимает даже без предупреждения. Вот так впервые от подруги появляются тайны.
– Сегодня какой день? – спросила Маргарита.
– Хороший, – заверила Рафаэлла. – Хороший день!.. Несмотря на траблы. Но у кого не траблы, тот вообще не человек в наше трабловое время. Даже погода, как видишь, трабловатая.
Я чувствовал, как это хорошо и приятно лежать вот так в мягкой теплой постели, справа и слева молодые жаркие женщины, умные и красивые, никаких сложностей, мы же взрослые и все понимаем, уживаться научились, и даже физиологические потребности всего лишь физиологические, умеем отделять и дистанцироваться, кесарю кесарево.
Рафаэлла закинула на меня ногу, придавив причинное место, Маргарита тоже повернулась ко мне, согнутая в колене нога лежит на моем пузе с квадратиками, я ощутил блаженное состояние простого человеческого счастья, лишнее доказательство, что оцифровался не только разум, но и доли мозга со всеми его простейшими инстинктами, животными желаниями и вектором счастья и несчастья.
Маргарита приподняла голову и сказала громко:
– Алиса, яичницу на троих! А к ней еще что-нить вредное, типа гречневой каши с маслом.
– Зачем говоришь насчет вредного, – спросила Рафаэлла с укором, – а вдруг сделает кашу с машинным маслом?
– Я свою дотренировала сама, – заверила Маргарита, – обновили насчет джипити-шесть.
– Ой, – сказала Рафаэлла, – это ж долго возиться?
– Я по упрощенной схеме, – пояснила Маргарита. – Пожертвовала одной тренировкой по фитнесу, зато теперь девочка понимает меня с полуслова!
Она поднялась первой, а я, как и положено в старых традициях этики, проводил ее восхищенным взглядом.
К платяному шкафу прошла вообще как на сцене под светом юпитеров, грациозно и чувственно выпячивая грудь и оттопыривая булочки.
Рафаэлла выбралась из постели с другой стороны, ее одежда по-мужски небрежно брошена на стул, с усмешкой наблюдала, как я освобожденно поднялся, ишь Прометей прикованный, но все равно я оделся быстрее их обеих, первым прошел на кухню.
Алиса тут же раздвинула плотные шторы, в окна ударил такой яркий солнечный свет, что будь я человеком, обязательно бы зажмурился или сощурился.
На плите светятся мигающие огоньки панели, на широкой сковороде прозрачная яичница с тремя холмиками желтков медленно обретает белый цвет, пахнет вкусно, над плитой в кухонной мебели массивный выступ, оттуда падает дополнительный свет, отверстие для поглощения неприятных запахов, а еще две темные норки, откуда в нужный момент снова высунутся манипуляторы.
Рафаэлла вышла следом, внимательно взглянула на мое бесстрастное лицо.
– Спокоен?
– Как пульс покойника, – заверил я словами Маяковского, – а ты?
– Как ни странно, – ответила она, – тоже. Так бы, конечно, нет, но вот так с тобой в твоей ауре, как под гипнозом, даже некоторое облегчение, словно извинилась перед прохожим, которому в прошлом году ногу оттоптала.
Маргарита крикнула из ванной:
– Вы там не прелюбодействуйте на столе, он у меня уже и так шатается! Сейчас накрашусь и выйду!
– На столе не будем, – заверила Рафаэлла.
– А ты не красишься? – спросил я.
Она отмахнулась.
– Татуаж вывозит. А так да, какая женщина не красится?
– Маргарита не обиделась? – спросил я.
Она посмотрела на меня с удивлением.
– За такой пустячок? Вообще она чаще вязалась с моими парнями, которых я отлавливала. Мы давно дружим, несмотря на. К тому же я сегодня тебя сама переложила к ней.
Я сказал с неловкостью:
– Хорошо жить в эпоху феминизма. Женщины перекладывают нас друг другу в постели, а говорят, что счастья нет. Раньше нужно было самим бегать, высунув языки, улещивать.
Я отодвинул ей стул, она улыбнулась мне несколько смущенно, не привыкнет, что я соблюдаю древний ритуал времен империи, но опустилась на сиденье грациозно и с достоинством, женщины быстрее нас приспосабливаются к быстро меняющемуся миру.
И так же быстро, всмотревшись в мое лицо, спросила:
– Скучные мы с тобой?.. Вот если бы романтика, любовь, страсти, слезы, безумное ликование… Но ты прав, на самом деле нам этого не хочется.
Я запротестовал:
– Разве
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
