Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
умолять Наполеона III и римского папу о помощи. Но ее никто не стал слушать. Тогда у нее помутился рассудок – в самом прямом смысле этого слова.
Наполеону же оставалось одно: или отозвать все свои войска из Мексики, или объявить войну Соединенным Штатам, очевидно бывшим на стороне мексиканских республиканцев. Французское правительство решилось на первый исход и отозвало свои войска.
Через пять дней после этого Максимилиан и его последняя армия перебрались в город Керетаро, в 300 милях к северо-западу от Мехико. Тем самым он совершил свою последнюю ошибку. Керетаро находился очень далеко от порта Веракрус, единственного, через который император мог бы бежать.
Три колонны республиканской армии соединились у Керетаро. Максимилиан оказался окруженным 30-тысячной армией хуаристов. Акведук, снабжавший Керетаро пресной водой, был перерезан. Город оказался на осадном положении, его защитникам грозила смерть от жажды. Императорский соратник, генерал Леонардо Маркес отправился с 1200 кавалеристами в Мехико, чтобы попытаться найти там подкрепление, но на обратном пути на подходах к Пуэбло он был разбит.
В конечном итоге Маркесу удалось бежать из страны, прихватив с собой миллион долларов. Максимилиан же не был столь удачлив. В середине мая 1867 года, через два месяца после того, как последний французский солдат покинул Мексику, республиканцы прорвали остатки императорской обороны, и Максимилиан был взят в плен. Протягивая свою саблю генералу Мариано Эскобедо, он сказал:
– Офицеры моей свиты виноваты только в одном – в своей преданности мне. Я требую, чтобы им не причиняли никакого зла. Если вам нужна жертва, то пусть я буду единственной, и пусть моя кровь будет последней, которая прольется в этой стране!235
За четыре месяца до этого императорская кавалерия чуть было не пленила самого Бенито Хуареса во время атаки на его штаб. Он этого не забыл и прибыл к захваченному императору с уже подписанными смертными приговорами для него и его подчиненных. В свое время он амнистировал своих противников, и те воспользовались этим для перегруппировки сил. Теперь же Хуарес не собирался повторять собственные ошибки, особенно в отношении Максимилиана, этого символа врагов республики.
В результате ставленник Наполеона III был осужден «за преступления, совершенные против народа, прав граждан и общественного спокойствия»236.
А вслед за этим его вместе с оставшимися до конца ему верными генералами Мигелем Мирамоном и Томасом Мехиа расстреляли на холме Лас-Кампанас, поблизости от монастыря, у ворот которого император был взят в плен.
* * *
В день казни, рано утром, Максимилиана разбудили со всеми полагавшимися формальностями. Он надел фрак и спокойно вышел к другим осужденным. Потом он помолился, отдал доктору Башу свое обручальное кольцо с просьбой передать его в Вену, затем сел в коляску и в сопровождении эскорта отправился на место расстрела.
Максимилиану предложили занять место посредине, между двумя генералами, но он сказал Мигелю Мирамону:
– Генерал, монарх обязан восхищаться храбростью даже в свой смертный час. Разрешите мне уступить вам почетное место…237
Если считать необходимыми исторические изречения перед смертью, то это не хуже очень многих других, в изобилии до нас дошедших, особенно от людей благородных кровей 1793–1794 годов. Взвод солдат выстрелил. Смерть последовала мгновенно.
* * *
До Франции все эти новости, по понятным причинам, доходили с большим опозданием.
И вот однажды вечером в парижском театре «Варьете» шел спектакль «Великая герцогиня Герольштейнская» с Гортензией Шнейдер в главной роли. В огромной императорской ложе, в первом ряду, рядом с Наполеоном III и императрицей Евгенией, находились император Александр II и два великих князя, прусский король, впоследствии император Вильгельм I, с наследником престола, впоследствии императором Фридрихом, короли испанский, португальский и баварский, голландская королева и египетский вице-султан. Во втором ряду сидели другие принцы, Бисмарк, министры, маршалы, послы и посланники. Тогда весь мир съехался в Париж на Всемирную выставку.
Спектакль имел огромный успех. Будущий канцлер будущей Германской империи был в восторге. Когда, в антракте, в ложу ввели и представили гостям автора, Бисмарк стал звать его в Берлин. Он говорил:
– Вы увидите, какой успех вы будете иметь у нас!
Жак Оффенбах раскланивался с достоинством общепризнанного гения и принимал от монархов все приглашения: в Берлин, в Санкт-Петербург, в Суэц на открытие канала…
В конце антракта вдруг появился генерал Эмиль-Феликс Флёри и подал императору срочную депешу. Наполеон III распечатал ее и прочел: «Керетаро сдан Хуаресу. Император Максимилиан взят в плен».
Не сказав ни слова, он передал телеграмму Евгении. Императрица прочла, и на лице ее обозначились у рта две морщины… Она попыталась улыбнуться. Но, казалось, что все в ней застыло и замерло…
Наполеон III послал Францу-Иосифу следующую телеграмму:
«Ужасное известие, только что нами полученное, повергло нас в глубокое горе. Одновременно сожалею и восхищаюсь энергией, которую проявил император Максимилиан, решив собственными силами бороться с партией, победившей только вследствие измены. Не могу утешиться в том, что с лучшими намерениями способствовал столь печальному исходу. Прошу Ваше Величество принять самое искреннее выражение моего глубокого сожаления»238.
Таким образом завершилась полная трагизма история, к которой приклеили ярлык бессмысленной авантюры. Но, по большому счету, практически все колониальные предприятия того времени носили авантюрный характер. Если попытка удавалась – происходило расширение владений той или иной империи. Например, удачными оказались попытки Франции в Северной Африке, Сирии, Индостане. Так почему же было Наполеону III, который так верил в свою звезду, не попробовать закрепиться в Мексике? К несчастью, попытка не удалась…
* * *
После мексиканской экспедиции Наполеон III вынужден был изменить свою внутреннюю политику, состоявшую в том, чтобы постоянно занимать общественное мнение французов военными предприятиями. Мексиканская экспедиция встретила явное непонимание нации. Эта рискованная попытка была задумана не вследствие необходимости, всеми единогласно признанной, а с целью осуществления личных честолюбивых устремлений. Когда все обстоятельства сложились так, что уже больше невозможно было сомневаться в неудачном исходе дела, французское правительство продолжало упорно настаивать на однажды принятом решении – исключительно для того, чтобы не уступить общественному мнению прямым осознанием своего провала. К этому присоединился неблагоприятный результат попытки покупки у короля Голландии Великого герцогства Люксембургского и завоевания Бельгии, и, в конечном итоге, правительство все же решилось обратить все свое внимание на внутренние проблемы государства.
Впрочем, неудачи во внешней политике отразились и на политике внутренней. Понятно, что строго монархическая конституция в стране, пережившей столько революций, могла держаться, только опираясь на суровый полицейский гнет. Но общественное мнение выражало свое недовольство, и уже после 1860 года Наполеону III пришлось пойти на некоторые уступки: были расширены права парламента, появился более либеральный
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
