— Да какие у меня могут быть проблемы. Разве что ноготь на пальце чуть не сломала, — попробовала отшутиться, но ничего не вышло — Плетнев слишком хорошо успел меня изучить.
— Ядя, пообещай мне — чтобы с тобой ни случилось, я узнаю первым. Любая проблема, любые сомнения — и ты сразу пойдешь с этим ко мне, пусть даже и со сломанным ногтем. Договорились?
— Конечно, — немного рассеянно кивнула в ответ.
— Слушаю, — отозвалась я с готовностью.
— Обещаю.
Сказала и тут же застыдилась. Виктор он такой… такой… а я его обманываю.
«Он виноват в смерти твоего сына», — пришел на помощь внутренний голос.
«Виноват», — согласилась я.
«Он должен понести за это наказание».
«Должен».
«Ему должно быть больно».
«Да».
Только почему от мысли о том, как я собираюсь поступить с Плетневым, больно становилось мне?
Глава 32— Ты куда? — сонно спросил Виктор и попытался меня обнять.
— Спи, — увернулась я. — У меня занятия.
— Хочешь, поеду с тобой?
— Не надо, я скоро вернусь.
— Поосторожнее там, — пробормотал Плетнев, по-прежнему не открывая глаз, и потянулся меня поцеловать.
— Спи, — повторила и коснулась губами его небритой щеки.
В последний раз.
Уже три дня я ездила на уроки верховой езды одна, без Виктора. Чтобы добиться этого, мне пришлось разыграть целый спектакль.
— Давай, я буду приезжать сюда одна, — предложила, заметив, как Плетнев, сидя верхом на лошади, отворачивается, стараясь скрыть зевок.
Мы катались на лошадях с утра пораньше, чтобы не разбивать день. Выезжать из Мендосы приходилось в буквальном смысле с петухами.
— Вот еще, — Виктор даже взбодрился, — придумала, без меня.
— А что такого? — спросила как можно невиннее. — Ты будешь спать, я кататься.
— Может, мне тоже нравятся лошади? — спросил он с некоторым вызовом.
Но я знала, что это неправда. К лошадям Виктор относился спокойно, и единственной причиной, по которой он здесь находился, было мое желание брать уроки верховой езды. Ну, и его нежелание оставлять меня одну, без присмотра.
В общем, в первый раз у меня ничего не получилось, и я вернулась к этому разговору на следующее утро.
— Почему я не могу ездить сюда одна?
— С ума сошла? — эмоционально ответил Виктор. — Ты вообще понимаешь, о чем говоришь? Ты что, действительно не понимаешь?
— Да что такого-то?
— А если с тобой что-то случиться? Мы в чужой стране, вдали от цивилизации. Тут вокруг ни души. Это может быть опасно, в конце концов.
— Ты еще расскажи, что на меня могут напасть дикие животные, — добавила я язвительно.
Хозяин ранчо, присутствовавший при нашем разговоре, шепотом спросил, о чем мы спорим. Я перевела на английский. Слава богу, этот язык Антонио худо — бедно, но знал.
— Что вы, сеньор, — кинулся он отстаивать честь родной страны, безбожно коверкая английские слова, — у нас совершенно безопасно. И мы можем встречать сеньору возле Лас-Вегаса, а после провожать.
— Посмотрим, — буркнул Виктор и пришпорил своего жеребца.
Вечером он спросил, будто невзначай:
— Почему ты так хочешь ездить на ранчо одна?
— Мне нужно личное пространство, — ответила я прямо.
— Для чего?
— Вик, иногда мне необходимо побыть одной, без тебя. Понимаешь? К тому же, я вижу, что ты равнодушен к этим урокам и занимаешься только ради меня. Зачем же нам мучить самих себя?
После моих слов Плетнев задумался. Сидел, глядя куда-то в пространство, барабанил пальцами по столу.
— Хорошо, — согласился он неожиданно спокойно, но я видела, чего это ему стоит. — Будешь ездить самостоятельно. Только, Ядвига…..
— Разумеется! — перебила его. — Нигде не останавливаться, соблюдать скоростной режим и не брать попутчиков.
— И если что-то случится, сразу звонить мне, — подхватил он и добавил задумчиво: — Надо арендовать еще одну машину.
— Зачем? — не поняла я.
— Чтобы я мог добраться до тебя, если это понадобится.
— Делай, как считаешь нужным, — ответила, решив, что не буду с ним спорить.
Если Виктору так спокойнее, пусть будет второй автомобиль.
Доехать до ранчо можно было четырьмя разными путями, и в поисках наилучшего, с точки зрения моего плана, я изучила их все. К сожалению, идеального варианта я не нашла. В моем воображения, это должна была быть горная дорога. Но ранчо было расположено на равнине, а ехать в горы я побоялась, чтобы у Виктора не возникло ненужных вопросов. В самом деле, зачем бы мне ехать в горы, в противоположную сторону от города?
В итоге, остановилась на одном отрезке пути, где грунтовая дорога делала резкий поворот, огибая довольно крутой овраг. Там-то я и назначила встречу Валентину.
Он стоял около разбитого седана, судя по внешнему виду помнящего еще президента Перона и его Эвиту. Валентин курил, прислонившись к крылу этого ветерана.
— Надо же, — искренне удивился он, когда я припарковала свой внедорожник рядом, — думал, что не придешь.
— А я вот пришла. Бензин с собой?
— Пятилитровая канистра.
— Отлично, — сказала и огляделась.
Для того, что я задумала, свидетели были не нужны.
— Помоги мне.
— Что собираешься делать? — спросил Валентин.
— Умереть, — коротко ответила я и взялась за руль.
Валентин окинул пристальным взглядом пустую дорогу и возразил:
— Давай это сделаю я.
В ответ упрямо помотала головой.
— Ядвига, не дури. Я уже понял, что ты задумала. Будет лучше, если я сяду за руль.
— Нет, — повторила упрямо, заглушила мотор и вышла из машины. — Дай сигарету.
Валентин прикурил сигарету, протянул ее мне. Я глубоко затянулась и посмотрела на небо. Яркое солнце ослепило, слезы покатились по щекам, но я только шире распахнула глаза. Что мне до этого чужого солнца и незнакомого неба?
Вдруг вспомнился один летний день. Солнечный, теплый, веселый. Было воскресенье, и мы с Сашенькой пошли в зоопарк. Мой маленький сын спокойно прошел мимо льва и жирафа, чуть задержался у вольера с белыми медведями и остался равнодушен к обезьянам. А вот маленькие козлята в детском зоопарке его покорили. Саша стоял, как зачарованный, глядя на белоснежных малышей. Потом решился и просунул руку через решетку. Козленок подошел поближе и ткнулся розовым носом в детскую ладошку, и мой малыш, замирая от восторга, погладил крутой лобик животного.
