Руслан мастерски выжидает паузу. Проходят сделки, голосование акционеров, развод с Полиной. Мы живем своей жизнью и не делаем официальных заявлений. Но мы успеваем сделать кое-что по-настоящему важное за это время.
— Как я выгляжу? — спрашивает Макаров.
Он отворачивается от зеркала и ищет мой взгляд. Словно больше доверяет моей оценке. А выглядит он преступно хорошо. Ему идут светлая рубашка с легким голубым отливом и коричневые брюки из мягкой ткани. У него вид бизнесмена, который поставил дела на паузу и прилетел на побережье Адриатического моря.
— Ты что нервничаешь? — я закусываю губу и смотрю на него с хитрым прищуром. — Господин Макаров нервничает! Это нужно запомнить!
Я подхожу к нему вплотную и поправляю воротник рубашки.
— Ты отлично выглядишь. Я не знаю вкус твоей мамы, но мою ты точно покоришь.
Мы решили совместить знакомства наших семей. Так вышло, что и у меня, и у Леши есть только мамы. Их мы и будем знакомить в домике, который я выбрала в обширном списке недвижимости Макарова. Мне сразу полюбился этот дом. По одним фотографиям. Хотя Леша говорит, что не помнит, когда и зачем его покупал. Скорее всего, ассистент его неправильно понял и организовал не ту покупку.
— Елена Григорьевна, — Макаров повторяет имя моей мамы.
В десятый раз за день.
— Я могу написать на твоей ладони. Будет шпаргалка, как в школе. Кстати ты хорошо учился?
— Ужасно, — Алексей смотрит на наручные часы. — Они скоро будут.
— Мне кажется, что уже.
Я слышу шум, который наплывает с улицы. Через секунду становится очевидно, что к дому подъехала машина. Мы с Лешей идем к двери, а потом спускаемся по широким каменным ступеням. Он подхватывает мою ладонь и переплетает наши пальцы. Крепко-крепко. Он все-таки переживает. Ведь первой приехала машина с моей мамой.
— Елена Григорьевна, — шутливо бросаю ему и забираю свою ладонь.
Я кидаюсь к маме, вдруг остро понимая, что соскучилась по ней как маленький ребенок. Я обнимаю ее за плечи и целую в обе щеки.
— Ох, — она произносит что-то нечленораздельное и порывается отстраниться, чтобы получше разглядеть меня. — Ты задушишь меня, Ириш.
Она явно смущается Макарова. Я отпускаю маму и приглаживаю ее одежду.
— Вот, мама, знакомься, — я снова нахожу ладонь Леши. — Это Алексей, я много рассказывала тебе о нем.
Я называю ее имя и с улыбкой смотрю, как Макаров пытается выглядеть расслабленным и радушным хозяином. Мы не успеваем обменяться всеми дежурными фразами, как к дому подъезжает вторая машина. Кажется, теперь моя очередь переживать. Я повторяю про себя слова Макарова, который назвал свою маму милейшим созданием.
Черная дверца седана распахивается, и я вижу хрупкий силуэт. Мама Леши маленького роста и худенькая. На ней темно-синее длинное платье, которое выглядит максимально интеллигентным.
— Какой светлый дом, — произносит она, запрокидывая голову на мгновение, после чего она обращается к нам и воспитанно улыбается. — Всем добрый день, я мама Леши. Валентина.
Ее взгляд первым делом касается сына, но следом находит меня. Я чувствую ее внимание и сильные пальцы Леши на пояснице. Он подталкивает меня вперед.
— А это Ира и Елена Григорьевна. Еще одна мама, — шутит Алексей.
У меня сердце щемит от нежности, когда он подходит к своей маме и закрывает ее своим большим телом. Он обнимает ее, а она с лаской ведет по его покатым плечам. Они по-настоящему любят друг друга. И редко видятся, это тоже заметно.
— Мне очень приятно, — отзывается моя мама.
— И мне, — мама Леши кивает и дает мне свою ладонь. — Ты очень красивая, Ирина. И глаза такие добрые.
— Это ловушка, — вставляет Макаров. — Я тоже попался на эту удочку.
Мама Леши качает головой, показывая, что его чувство юмора слишком специфическое.
— Я умею чувствовать людей, — добавляет она. — И я все прекрасно вижу по твоим глазам, Лешенька. Ты светишься как рождественская елка.
Я тоже довольна до безобразия. Наверное, моим взглядом можно осветить пару улиц. И с каждой минутой становится спокойнее. Мы находим общий язык, а наши мамы вовсе оказываются во многом похожи. Я перестаю дергать кулон из-за переживаний. Тот только пришел от ювелира, который облагородил колечко от сумки. Я решила оставить его на память. Макаров подарил мне другое, золотое и с бриллиантом, но памятные вещи всегда самые дорогие. Да и на красивой цепочке оно смотрится шикарно.
— Мы решили сыграть свадьбу через два месяца, — наш разговор касается главного через час. — Ира как раз сдаст свою часть книги для издательства и будет свободна.
— Я взяла в соавторы подругу, чтобы загладить вину. Мне пришлось раньше срока уехать из ее лагеря.
— Из-за меня, — кивает Макаров. — Мы сыграем свадьбу в России. Я рассказал Ире, что ты боишься летать.
Мама Леши всплескивает руками. Мол, только не надо менять планы из-за ее фобии.
— Мы уже нашли прекрасное место, — я достаю цветной проспект, который заранее положила на соседний стул. — Леша хочет что-то кричащее, сумасшедшее и безумно дорогое.
— Узнаю своего сына.
— Может, нам удастся уговорить его вычеркнуть что-то из списка? — я подмигиваю Валентине. — Например, слонов.
— Там есть слоны? — пугается моя мама.
— Ваша дочь издевается, — с улыбкой отзывается Леша и откидывается на спинку стула.
Я пересаживаюсь, чтобы оказаться между своей мамой и Валентиной. Я показываю им фотографии из проспекта.
— Это дореволюционная усадьба, — я провожу пальцами по гладким страничкам. — Ее отреставрировали, но сохранили дух того времени. Тут красивая терраса и огромный участок, на севере он уходит к речке. На берегу можно будет провести церемонию.
Я перелистываю еще одну страницу. Устроитель свадеб уже сделал макеты. Можно посмотреть не только, как выглядит берег, но и прикинуть варианты оформления. Тут же приклеены фотокарточки с разными арками. Есть белоснежная с нежными цветами и жемчугом, а есть более активные. Розовая, золотая, с голубыми бутонами.
— На любой вкус, — подытоживает моя мама.
Я вижу по ее реакции, что ей трудно дается новая реальность. Она силится осознать все то, что происходит со мной, но выглядит оглушенной. Я сжимаю ее ладонь. Мы несколько раз говорили с ней по телефону, я пыталась подготовить ее и сделать так, чтобы она забыла, что нас с Макаровым сперва связывал контракт. А то она не знала, что думать. Один раз она даже заговорила шепотом, словно боялась, что нас подслушивают, а я попала в западню и не могу ей ничего честно рассказать. В конце концов, мама поверила мне, что все в порядке. Но перемены даются ей тяжело.
— Помнишь, тебе всегда нравились церемонии, как в фильмах? Чтобы на свежем воздухе и без лишнего официоза?
