Лора убралась в доме, расставив всё по своим местам и зачехлив то, что нужно было зачехлить. Конечно же, они ещё вернутся сюда, чтобы ещё не раз вспомнить о былом и проверить, всё ли в порядке, не только с домом… Но сейчас они должны были уехать, чтобы привыкнуть и осознать, насколько другой стала их жизнь.
Конечно же, первым порывом было сесть в машину и бежать без оглядки. Но потом оба решили, что для начала нужно проверить окрестности, не осталось ли здесь неупокоенных душ, которым могла пригодиться помощь Лоры.
Но кладбище было спокойным и тихим, каким и должно было быть на самом деле. Обследовав особняк Шерли, вернее то, что от него осталось, мисс Беррингс и мистер Мартелл обнаружили в нём чудом не сгоревшую сумочку девушки, в которой сохранились все документы. А вот прежние останки Джозефа навсегда были уничтожены огнём. Но кто сказал, что это было не к лучшему?
Громкий удар в дверь и следом за ним негромкая ругань бывшего призрака отвлекли её от уборки. Лора засмеялась — наверное, впервые за последние три дня, что они провели здесь. А Джозеф, выглядевший теперь как мистер Клабан, вошёл в дом, потирая расшибленный в очередной раз лоб.
— Всё никак не могу привыкнуть, что двери нужно открывать. — Пожаловался он потянувшейся осмотреть ссадину на лбу Лоре.
— Добро пожаловать в мир материального бытия. — Пошутила она, нежно поглаживая ранку на лбу любимого. — Ты привыкнешь, Джоз. Серьёзно, кто, кроме нас, получал в жизни такой же шанс — жить дважды? Любить — дважды…
Тот с грустью покачал головой.
— Любовь всё та же, милая. Просто нам удалось каким-то чудесным образом пронести её через года. Даже века. И, конечно же, если бы не подобное стечение обстоятельств, возможно, жизнь опять разделила бы нас на целую вечность…
Их губы, трепетно потянувшись друг к другу, наконец-то соединились в равном поцелуе. Горячие, сочные, страстные… Как же это было необыкновенно для обоих — простые человеческие объятия, продиктованные любовью и желанием быть вместе.
Эпилог
Двенадцать лет спустя. Лондон.
Утро выдалось хмурым, и на улице заметно похолодало. Но миссис Клабан это абсолютно не расстраивало. После слишком жаркого лета, проведённого в далёкой глухой деревеньке, осенняя прохлада была для всех словно глотком освежающего морса, который Лора неустанно готовила, чтобы спастись от зноя. Но теперь можно было спокойно вздохнуть.
Большим ножом хозяйка нарезала овощи для рагу на круглой разделочной доске, но взгляд её неожиданно привлекла дочь, что была непривычно грустной. Девочка, которой едва исполнилось десять, была очень похожа на неё саму — волнистые тёмные волосы, круглое лицо, разве что глубокие карие глаза изредка отсвечивали невесть откуда взявшейся синевой. И небывалая серьёзность, нетипичная для десятилетнего ребёнка, что уже проложила тревожную складочку между бровей девочки.
Она сидела за столом с чашкой чая и задумчиво помешивала его ложечкой, поглядывая в окно, за которым с каждой минутой становилось всё темнее — приближался ливень.
— Лаура? Что-то не так?
Дочь ответила не сразу, но Лора терпеливо ждала её ответа, не отрываясь от своего занятия.
— Я не знаю, мам. Всё дело в том мальчике, Хейдене…
— Каком мальчике? — Нахмурилась миссис Клабан. — Надеюсь, он тебя не… обижал?
Лаура покачала головой.
— Не то чтобы… Просто он очень странный. Очень странный, мам. Мы не дрались, если ты об этом.
Лора вздохнула с облегчением. Мысль о том, что кто-то может причинить вред её единственной дочери, слишком пугала её. Даже если это был такой же ребёнок, как и она.
— И что же в нём странного?
Девочка пожала плечами.
— Всё. Он ведёт себя как дурак. Говорит, что хочет дружить, но при этом даже не знает, что это такое. И всё время дергает меня за волосы.
Словно в подтверждение этого Лаура коснулась одной из своих тёмных кос.
— А сколько ему лет, этому Хейдену?
— Двенадцать.
— О, так ты просто ему нравишься. — Улыбнулась Лора. — Когда мальчик влюбляется в девочку, для него такое поведение типично…
— Мы же ещё дети, мам. — С укором произнесла Лаура.
— Впервые я влюбилась, когда мне было четыре…
— Так-так, тайные подробности жизни нашей мамы, о которых мне ничего не было известно…
Он стоял в проёме открытой двери — глава семейства, любящий муж и отец. По документам папу звали Мэтью, но мама называла его не иначе как Джозеф. Лаура не обращала на это внимания — в каждой семье были свои странности. Главное, родители любили друга, и её, конечно же, тоже. Это было неоспоримо.
Лора улыбнулась, поворачиваясь к мужу.
— Эта тайна была последней, если они тебя ещё пугают. — Молодая женщина с удовольствием ощутила, как сильные крепкие руки смыкаются на её талии, а тёплые губы Джозефа легонько касаются её щеки. Но вновь обратилась к дочери. — Так откуда взялся твой Хейден?
— Он говорит, что живёт в приюте. Но периодически оттуда убегает. — Буднично продолжила Лаура. — Но это всё враньё.
— Почему? — Нахмурилась Лора.
— Я видела его родителей. Они всюду ходят за ним, хотя он утверждает, что они погибли в автокатастрофе.
— Ты уверена, дорогая? — Теперь уже забеспокоился Джозеф.
— Да. Я даже разговаривала с ними. — Пожала плечами девочка. — А когда я сказала об этом Хейдену, он обозвал меня ненормальной.
Лора и Джозеф переглянулись. Истина была очевидна для них, но Лауре пока неизвестна: девочка унаследовала дар от матери; она могла видеть духов, но не могла отличить их от живых людей, не прикоснувшись. И, похоже, пришло время объяснить ей, что к чему…
— … а ещё, — продолжила Лаура, — он никогда не называет меня по имени, хотя прекрасно его знает. Я раз сто ему повторила, как меня зовут! А он… Он зовёт меня как угодно, но только не «Лаура»!
Лора отложила нож в сторону, инстинктивно сжав руку Джозефа, и побледнела.
— Мама, что с тобой? — Напугалась Лаура, бросившись к матери.
— Джоз, это он… — Прошептала Лора, глядя на мужа, и тут же поспешила успокоить дочь. — Со мной всё в порядке, дорогая. Скажи, этот мальчик говорил, в каком приюте он живёт?
— Д-да, в том, что находится в паре кварталов отсюда. — Неуверенно ответила Лаура. — Но какое это имеет значение? Только не говорите, что вы собираетесь разбираться с ним из-за меня… Ничего плохого Хейден и в самом деле не совершал! И мне будет крайне стыдно, если вы…
