как и я, садится на корточки и пытается усмирить радостного встрече со мной Биса, обнимает его корпус и фиксирует на месте с одной стороны, в то время как я делаю это с другой. Пытаюсь расслышать сердцебиение и дыхание Анубиса, но мое сердце настолько громко стучит в груди, что я кроме собственного пульса ничего не слышу.
Рука Глеба касается моей, словно бы случайно, и я окончательно теряюсь в пространстве от нахлынувших чувств.
Чувств, которые ему не хочу показывать.
– Ты перекрасилась, – то ли спрашивает, то ли просто удивляется Глеб. – Тебе идет.
– Спасибо, – отвечаю я, поглаживая вертящегося, как веретено, Биса по спине. – Ты вырос, а так и дуришь, как подросток, – с улыбкой обращаюсь я к псу, довольно высунувшему язык. – Как на службе, ты у нас малец-молодец? Год провел продуктивно и готов к новым свершениям?
Обращаюсь-то я к собаке, но ответа явно жду от Глеба. Из меня так и рвется поток язвительности.
– У нас все хорошо, – говорит парень. – Я хотел с тобой поговорить… Про новые свершения Анубиса.
– Какие? – поднимаю взгляд на Глеба и почти сразу его отвожу в сторону, не выдержав натиска чувств.
– Я хочу попасть в наш кинологический, где работал твой отец. Я могу прийти со своей собакой или же мне дадут новую, для дальнейшей работы, – произносит Глеб и снова, поглаживая Анубиса по спине, касается моей руки. – Я вернулся буквально на днях, толком не успел еще дать точный ответ… Потому что Анубис твой пес, подарок брата, и я обещал его вернуть тебе.
– Он меня не слушался никогда и давно сделал свой выбор в твою пользу, – говорю я, снимая фонендоскоп.
– То есть, ты позволишь пойти мне с ним работать? – осторожно спрашивает Глеб.
– Конечно, – пожимаю плечами я и проверяю у Биса целостность зубов. – Я не заставлю его быть рядом, если он этого не хочет, – подавляя ехидство, добавляю я и встаю на ноги. Иду к ветеринарному столу, делаю пометку на листе здоровья собаки и подготавливаю место для Анубиса, чтобы осмотреть при нужном освещении уши и глаза.
– Злата, ты же не о собаке говоришь сейчас, – вздыхает парень и встает следом. – Я дурак, но я не тупой. Пожалуйста, давай поговорим, мне есть что тебе сказать. И мне нужно тебе многое объяснить…
– Охотно верю, что за почти год молчания у тебя накопилась тонна новостей! Но сейчас мне некогда, я фактически на работе! – резко и грубо отвечаю я, но тотчас жалею о сказанном.
Нужно быть равнодушнее, нужно быть холоднее, а не показывать свою обиду! Что ж ты какая дуреха, Злата?!
Жду ответа от Глеба, но он молчит, попросту сажает Биса на стол и дает мне продолжить осмотр. Это молчание вызывает во мне внутреннее кипение, оттого так до жути хочется парня подцепить чем-то и сделать больно!
– С ним все хорошо, анализы можно не делать, это не обязательно, если нет прецедентов, – заканчиваю осмотр я и снимаю перчатки. – Сейчас поставлю штамп на ресепшене и можете идти, – беру лист здоровья и выхожу в коридор.
– Сколько нужно заплатить? – спрашивает Глеб, идущий следом.
– Ничего не нужно, своей собаке я могу провести осмотр бесплатно, – с усмешкой отвечаю я и протягиваю лист скучающему Богдану. – Поставь, пожалуйста, штамп.
Пока напарник возится со штампом, я наблюдаю за тем, как Глеб надевает куртку и пристегивает на Анубиса поводок, при этом совсем на меня не смотрит, взгляд у него какой-то отсутствующий, а зубы плотно стиснуты.
– Держи, – отдает лист здоровья Глебу Богдан.
– Спасибо, – кивает парень и попросту уходит.
Сказать честно, я растеряна. Я думала, что… Не знаю, что думала!
Как только закрывается дверь клиники, Богдан встает с кресла и уступает мне место, с подозрением глядя на меня.
– Все в порядке? – спрашивает он.
– Угу, – только и могу невнятно ответить я.
– Я думал, что он поговорить с тобой хотел, – задумчиво чешет затылок напарник.
Неопределенно пожимаю плечами и сажусь в кресло, глядя в монитор, где на камере слежения отчетливо видно, как Глеб уходит от клиники прочь. В носу щиплет и я готова заплакать от бессилия. Ну что это было, ну что это за хрень такая?! Ни он мне ничего не сказал толком, ни я ему – как чужие! Меня душит обидой и злостью на себя – я должна была дать ему высказаться и должна была высказаться в ответ! Вот что за дура, а?!
Досиживаем с Богданом оставшееся время и закрываем клинику. Парень несколько минут стоит рядом, наблюдая как я закрываю дверь, и, словно решившись на что-то, спрашивает:
– Тебя подвезти?
– Нет, спасибо, я дойду пешком, тут недалеко, – отвечаю я и напарник с сомнением щурится.
– Боишься меня что ли, Староста? – усмехается он. – Честно, приставать не буду!
– Я знаю, – заставляю себя посмеяться я. – Просто погода хорошая, хочу пройтись.
– Ну ладно, не простудись, – машет мне на прощание Богдан и идет к своей машине.
Жду, пока он отъедет и поправляю шарф на шее – тот самый, который подарила мне баба Зоя. Запускаю руки в импровизированные карманы-рукавички на концах шарфа и направляюсь в сторону пешеходной дорожки, которая приведет меня прямиком к моему дому. Я и правда хочу прогуляться, но не ради эстетического удовольствия, а ради того, что хочу побыть наедине со своими мыслями и выплакаться.
Заворачиваю за угол и замираю на месте от шока, когда вижу Глеба, бродящего туда-сюда по дорожке. Заметив меня, парень широкими уверенными шагами направляется в мою сторону и, остановившись напротив, спрашивает:
– Работа кончилась, теперь мы можем поговорить?
Смотрю ему в лицо и чувствую, как сердце в груди трепещет, словно бы от радости.
– Можем, – согласно киваю я, пока парень рассматривает мой шарф. Уголки его губ дергаются в полуулыбке – ему нравится то, что он видит творение рук его бабушки на мне.
– Я рад, что шарф тебе пришелся по душе, – говорит Глеб.
Нервно сглатываю, глядя на него и делаю шаг в сторону, чтобы обойти, быть на расстоянии, но дорогу мне преграждает Анубис, натянув поводок.
– Он очень теплый, мне правда нравится, – отвечаю
