— Заткнись, — процедил он, выходя из комнаты.
И я заткнулась.
Клаус взял машину и по навигатору отправился на другой конец города в спальный район Ховрино. Мысленно радовалась насколько плохо он умел водить. Он злился, чертыхался и медленно закипал. Меня подмывало пошутить над ним, но он ещё чего доброго в аварию попадёт.
Его конечной целью оказалась заброшенная ховринская больница. Ночью, она терялась в темноте, лишь слегка освещённая стоявшими вдоль дороги фонарями да изредка проезжающими машинами.
— А менее популярное место ты выбрать не мог? — спросила обескураженно, когда он направился в сторону от основной дороги к части соседствующей с парком.
— Это красивое и тихое место. На Изнанке она как яркое пятно, — пожав плечами, ответил он, остановившись возле покорёженной, но всё ещё неприступной ограды.
— Ну, что теперь? — спрашиваю довольным голосом.
Не знаю как, но он точно знал, где я нахожусь. Мельком глянув на меня, вновь посмотрел на ограду и под его взглядом она с мерзким звуком распалась на части, открывая вход.
— Как ты это сделал?
— Не отвлекай меня, — бросил через плечо, заходя внутрь и направляясь в сторону входа.
Глаза недостроя, широкие чёрные проёмы вместо окон, обшарпанный бетон, сырость, тянувшаяся от застывшей в вечном ожидании быть достроенной больницы, всё это, да ещё глухая ночь, безлюдность и навязчивая тишина, вызывали отвращение. Мне здесь определённо не нравилось, но воли моей нет, поэтому покорно следовала за новым хозяином тела.
Он шёл посвистывая, хотя я свистеть не умела, и в этой темноте казалось, что я стала выше ростом, шире в плечах, походка военная, деловая, мужская. Мне казалось, что он воплотившись, изменил тело, заняв моё место. Здесь, в этом глухом местечке, продуваемом всеми ветрами, он казался уместным. Казалось, что ему принадлежат все тёмные места на всей земле. Не даром его имя — Чёрный человек.
Мы остановились внутри здания, на первом этаже, в закутке. Совсем не думая об одежде, он прислонился к стене, достал сигареты и закурил.
— Что-то ты совсем помрачнела. Тебе здесь не нравится? — лукаво спросил он, с прищуром, едва различимом в маленьком свете от сигареты.
— Знаешь да, мне вообще всё не нравится, — хотела сказать с сарказмом, но получилось очень грустно. Вздохнув, спросила его:
— Что вы задумали? Ты и твои последователи? Чего вы добиваетесь?
— О! Ну давай я все карты на стол выложу, для твоего удобства! — хмыкнул он, патетично разведя руки в стороны. — Вот он весь я — перед тобой, в тебе. Смотри, запоминай, может хватит мозгов самой додуматься до моих целей.
— Блестящий план, — отвернулась.
Мне по-прежнему было тяжело смотреть на себя.
Всё это как в кривом зеркале, с мрачной начинкой, полное всякой гадости. Задаюсь вопросом, зная будущее, пронесла бы зеркало, чтобы спасти Марго? Её жизнь важнее жизни тех медиумов, что погибли в ту ночь? А моя жизнь? Спасение одного человека обернулось такими страданиями. Права ли, что так поступила, или же прав Харон и я оказалась незрелой, поступая так?
— Учитель.
Голос прозвучал как отовсюду. Обернувшись, увидела уплотняющуюся рябь в воздухе, в конце она сформировалась в человека. Максим, могла бы догадаться, что именно с ним будет встречаться Клаус.
— Ты опоздал, — недовольно проворчал Чёрный человек, затушив сигарету об стену. — Самостоятельность вскружила тебе голову?
— Простите Учитель, но этому есть объяснение, — взволнованно заговорил он.
С удивлением, мне почудились отзвуки голоса Марго. Близнецы, они так похожи внешне. Но на деле оказались такими разными.
— Белый человек, он…
— Потом, мы не одни, — обрубил его Клаус.
— Что с Белым человеком? — воскликнула в ту же секунду, подавшись вперёд. — Клаус, пусть он договорит!
— Максим, сегодня на нашей с тобой встрече присутствует милая девушка, настоящая владелица позаимствованного тела.
— Элли? — Максим огляделся по сторонам, словно ожидая, что выскочу из-за угла и крикну: Бу!
— Ладно, так что там с Белым человеком? Он умер? Сбежал? — видя мою решительность, Клаус понял, что без ответа не буду сотрудничать.
— Пытался покончить с собой, — ответил Максим.
— С чего бы это? — удивился Чёрный человек. — Столько ждал и тут вдруг? Вода позвала? Так вроде рановато. У него достаточно сил сопротивляться её зову.
— Нет, — неожиданно замялся он.
— Я жду, — Клаус лучше меня знал своего ученика, так что его голос посуровел.
— Я рассказал об Элли.
— Ха.
Через секунду Максим взлетел в воздух, а затем впечатался в стену совсем как я во время афтершока. Клаус неторопливо выудил из кармана перчатки, а уже в них достал голубую ленту и подошёл к своему ученику.
— Знаешь, что это?
— Да, сэр, простите. Я не сдержался, он был таким спокойным!..
Клаус зацокал языком, качая головой, не желая слушать оправдания. Он поднёс ленту к лицу Максима, а затем с силой прижал к его щеке. Это было невероятно, ведь живые не могут прикасаться к мёртвым. Как он это сделал?!
Раздался пронзительный крик, ему вторили вороны со стороны парка. Наверно не меньше сотни птиц взлетело в воздух, шелест их крыльев звучал как сильные порывы ветра. По стенам зазмеились тёмно-зелёные ленты, послышалось журчание воды. Максим всё кричал и кричал, я упала на колени, сжалась в клубок, закрывая уши, этот крик поднялся до уровня крика настоящей банши, до того больно это было. А потом разом всё закончилось.
— Ещё раз ослушаешься и этим всё не обойдётся, — процедил Клаус, отходя от Максима и убирая ленту. — А задумаешь глупость — знай, на твоём теле ещё много мест, где я могу оставить отметины до того, как это убьёт тебя.
— Простите, — заплакал молодой призрак, отпущенный силой Клауса, упавшего, как и я на колени.
Он приложил руки к щеке, но даже отсюда видела зелёный свет, отпечаток от освящённой ленты.
— Не забывай — теперь ты бесполезен для нас. Ты обычный призрак и всё, что у тебя есть — имя моего ученика. Пока ты слушаешься меня, Изнанка не тронет тебя. Знай своё место! — отчитывал Клаус, но смотрел при этом на меня.
В его взгляде видела своё будущее. Он задумал именно это. Когда умру, мертвец будет пытать меня до тех пор, пока не сломаюсь, как и Максим. А когда закончит, то уничтожит, отправив в воды Изнанки.
Этот призрак мог показаться забавным и ироничным. Он любит шутить, улыбаться и смеяться. Как и любой садист, он носит маску доброжелательности и ответственности, участливости и заботы. Но в любой момент маска может слететь, обнажив звериное нутро. Истинный облик фашиста. Надев когда-то эсэсовскую форму, он полностью воплотил то зло, что она в себе несла.
