— Не говори гоп и постучи по дереву. Можешь — по лбу, — откликнулся десантник.
Кора, закутанная в одеяло, подсела к костру рядом с ним. Джафар обнял её за плечи. Девушка вздрогнула, потом доверчиво прижалась к его боку.
Кора проснулась как всегда, с первыми лучами солнца. Удивлённо огляделась. Очень тёплое, необычайно лёгкое одеяло, прозрачный полог над головой, мужчина рядом. Джафар! Сердце забилось радостно и счастливо. Сбывалось то, что нагадала ей старая цыганка, то, чего она ждала, не веря, почти десять лет.
«Какое необычное у него лицо, — подумала девушка, — с виду молодое, но седина в волосах, мудрость и тоска во взоре. И никого не боится. Перед сэром Кидом шляпу не снял, даже голову не склонил. Скользнул невидящим взглядом, как по пустому месту, и дальше пошёл. А как перед патрулём стоял! Как будто они должны были перед ним доклад держать. Шутил с ними, смеялся. Только что простым человеком был, кольчугу надел, и вдруг в рыцаря превратился. Словно на голову выше стал. Спина гордая, взгляд спокойный, властный. С сэра Кида доспехи не снял. А ведь за них несколько золотых получить можно. Со мной как с равной говорил. Коня подарил, деньгами поделился, часть своих денег на хранение дал. Наверно, и не подумал, что конь загнанный. Ну и что, что загнанный. Шагом ходить может, даже лёгкой рысью, если не очень долго. И пахать на нём можно, надо только отдых почаще давать. После каждой борозды. А силы у него — не то, что у крестьянских лошадок. И, если зимой совсем плохо станет, его съесть можно. Зачем он меня с собой взял? В таком шатре, под этим одеялом в самую холодную ночь тепло. Как он удивился, какая я тощая. Сколько вчера съела! И любить совсем не умею. Откуда я знала? Хозяин всегда шипел: «Пасть закрой, услышат“. Сэр Кид — тоже: «Не дёргайся. Убери лапы, не то пальцы отрублю“. Я и лежала, не шелохнувшись, а он: «Что–нибудь не так? Тебе не нравится?“ Учить стал… Как много он знает. Оказывается, это и на самом деле приятно бывает. Боже, что он обо мне подумал… Вчера вечером сам за меня котелок мыл, Господи, стыдно–то как! Прогонит он меня, точно прогонит, как лучшую найдёт, так и прогонит. Не такую тощую, с языком, чтоб в городе перед ним ехала, кричала: «Дорогу сэру Джафару!“ Кассандра ведь говорила, что моя судьба — как ветвистое дерево. Какую ветвь выберу, туда судьба всего света пойдёт. А я за день всё порушила».
Девушка натянула по самые глаза одеяло и задрожала так сильно, что Джафар проснулся. Взглянул в её испуганные, круглые глаза, сразу подобрался, насторожился.
— Опасность? — спросил шёпотом.
«Нет».
— Приснилось что–то страшное?
«Да», «да», «да», «да»!
Прижал к себе, и тут она опять задрожала, уткнулась лицом ему в подмышку, прижалась крепко–крепко, всхлипывая, пытаясь что–то сказать. Джафар гладил её по волосам, успокаивал. Кора целовала его в ладонь, костяшки пальцев, била кулаком себя в грудь. «Это похоже на вассальную присягу», — сказал он. Она принялась кивать убеждённо, жарко. «Ну что ты, маленькая, — бормотал он. — Никому не дам тебя в обиду, хорошая моя. Ты мне сына родишь, и дочку, умную, смелую, красивую, как ты». Всхлипывания постепенно затихли, перешли во вздрагивания. Джафар целовал её в глаза, гладил по тощим плечам, ксилофону рёбер. Кора вцепилась в его руку, прижала к себе, водила пальцами по губам. В нём проснулось желание, он взял её, горячо, неистово. Её тело трепетало под ним…
— Ты вставать собираешься?
«Нет».
— Нам далеко ехать.
«Да».
— Я голодный как волк.
Кора тут же вскочила, зашарила руками по торцу палатки, виновато и обиженно обернулась к нему. Джафар расстегнул три «молнии», откинул в стороны дверцы. Кора, натягивая на ходу одежду, принялась собирать дрова. Было около полудня.
«Какая славная, — думал Джафар. — Надо скорей собрать лабораторию, отрастить ей язык. Как её жизнь била. Наверно, всю зиму голодала. Кожа да кости, все рёбра наружу. И вся в синяках. Свежих».
Вскоре весело трещал костёр, кипел котелок. Кора наотрез отказывалась от бутерброда, пока Джафар не отрезал треть себе. Поели. Пока Джафар снимал палатку, она собрала весь остальной багаж, навьючила на лошадей. Расстегнула и показала, что кольчуга лежит в правой седельной сумке, кольчужные рукавицы — в левой, меч пристёгнут слева, вынимается одним движением, щит — позади седла. Джафар привязал к правой седельной сумке кобуру лазерного пистолета, объяснил Коре, как им пользоваться, но строго–настрого запретил трогать, пока он жив. Девушка ударила себя кулаком в грудь. Честно говоря, пистолет годился только для устрашения. Аккумулятор хоть и на сверхпроводимости, но всё равно теряет энергию на циклотронном излучении. Сейчас в нём оставалось на полторы секунды непрерывного огня.
Джафар сжал коленями лошадь.
— Быстрей! Догоняй, Кора! Быстрей!
— Афа! Афа!
Он оглянулся. Конь шёл размеренным шагом, но Кора привстала в стременах, и махала ему рукой. Потом соскочила на землю и побежала бегом. Джафар натянул поводья, лошадь остановилась.
— Афа, Афа! — выкрикивала девушка, уцепившись за его ногу, показывая на своего коня и проводя ладонью по горлу.
— Ничего не понял, — сказал Джафар, поднял Кору и усадил перед собой. — Отдышись, и повтори всё с самого начала.
Кора послушно прижалась к его груди. Потом указала на своего коня, изобразила пальцами на его ляжке скачущую лошадь, сложила руки крестом, отрицательно замотав головой. Указала себе на грудь, на коня, задышала часто, как собака, опять сложила руки крестом в жесте отрицания.
— Твой конь сорвал дыхалку. Загнали бедного, — перевёл Джафар.
Она подтвердила.
— Что же ты мне вчера не сказала? Ничего, приедем, наладим генератор, вылечим.
Конь тем временем поравнялся с ними и остановился, кося тёмно–синим глазом. Джафар пересадил Кору в седло жеребца и, перебирая буквы алфавита, принялся выяснять, как зовут лошадей. Оказалось, что его кобылу зовут Хайкара, а жеребца Коры — Табак (с ударением на первом слоге). Пока он это выяснял, девушка повеселела, а на горизонте показалась деревня. Джафар решил пополнить запас продуктов. Одел кольчугу, осмотрел себя. Кора достала откуда–то чёрную накидку, накинула ему на печи. Критически осмотрела, опоясала ремнём, повесила на ремень кинжал в ножнах. Пришла в восторг, подняла вверх растопыренную пятерню.
В трактире Джафар придерживался прежней тактики. Молча указал на стол, на тарелки, поднял вверх два пальца. Трактирщик оказался недогадливым.
— Дур–рак! Мяса, картошки, хлеба, пива на двоих, быстро!
Трактирщик понял. Вскоре перед ними дымились тарелки. Кора терпеливо ждала, пока Джафар не зачерпнёт первый раз, потом умяла свою порцию с умопомрачительной скоростью. Джафар заказал ей добавку. Поев, подозвал трактирщика, приказал:
— Окорок, три хлеба, полкило соли с собой, — и бросил на стол серебряную монету.
Трактирщик принёс заказанное, отсчитал сдачу. Кора взглянула на монетки, зашипела змеёй и сжала нож. Джафар накрыл её руку ладонью, подозвал жестом трактирщика и громко, на весь зал зашептал ему в ухо:
