цыпочках, пока я пытался очухаться после столкновения с Мансуром. Звук, что я услышал, оказался лязгом ключа в замке ее комнаты. Он открыл дверь. Шагнул внутрь. В руке у него был пистолет. Я побежал обратно. Дверь за ним закрылась. Что происходит в комнате, я не видел: стекло было заклеено газетой. Но звуки слышал. Пронзительный крик. Грохот. И выстрел.
И тишина.
Я вышиб ногой дверь, ворвался в комнату, готовый выпустить в того, кто вошел туда передо мной, весь магазин «узи». И лицом к лицу столкнулся с Фентон. Опираясь на свой костыль, она стояла рядом с кроватью. Наставив на меня пистолет, который, кажется, только что отобрала у этого типа. Сам он лежал на полу. Отчасти, правда, на матрасе, где я спал предыдущей ночью, отчасти на голых досках. Правая рука его подвернулась и расположилась под каким-то немыслимым углом. Видимо, была сломана. А макушку черепа снесло к чертовой матери.
– Кажется, сегодня нам придется менять жилье, – сказала Фентон, опуская пушку.
– Похоже на то, – отозвался я и прошел в комнату. – Как ты?
– Более или менее, – кивнула она и села на кровать.
Я открыл свой рюкзак, достал и вручил ей протез. Тот самый, что принес с собой в кафе человек Дендонкера. А сам направился к двери.
– Спасибо, – кивнула она. – Ты куда?
– Надо взять Дендонкера. Он все еще здесь.
Глава 49
Я остановился перед двойной дверью. Сделал пару глубоких вдохов. Быстро вошел, стремглав помчался к противоположному концу застекленного коридора и ворвался в обеденный зал. Над крышей сейчас гулял ветерок. Помогая высасывать через вентиляционную дыру остатки газа. Но химическая формула Дендонкера доказала свою эффективность. Казалось бы, сейчас воздействие его было ничтожно, но глаза у меня жгло, из них ручьем текли слезы. Главное, не поддаться желанию их потереть. Усилием воли я заставил себя постоять неподвижно, подождать, когда окружающий мир приобретет более или менее четкие очертания.
А потом приступил к поискам. На кухню и в кабинеты заглядывать не стал – не стоит труда. Я был уверен, что прятаться там Дендонкер не станет. Захочет просто поскорее убраться отсюда. А для этого у него было два пути. Один через туннель. Другой на своем внедорожнике. Я прошел через актовый зал и посмотрел в окно. Стоянка была пуста. Никаких «кадиллаков», будто их там никогда и не было. Дендонкера с Мансуром и след простыл. Я вышел из здания и направился к воротам. И те и другие были на месте, закрыты и нетронуты. Но за воротами, вдали, на ухабистой дороге мне удалось различить четыре красные точки. Две пары. На автомобилях одинаковой конфигурации. Задние габаритные огни на «кадиллаках».
Мне показалось, что у ехавшего впереди серьезно просела подвеска. Словно в машине какой-то тяжелый груз. Но видимо, все же показалось. Я не был вполне уверен. Далековато. Тем более что было еще довольно темно и обе машины подпрыгивали на ухабах. Впрочем, это было не важно. Они уже исчезали вдали, почти у горизонта. И я ничего не мог с этим поделать.
Я вернулся в здание и в коридоре увидел Фентон. Двигалась она осторожно, с опаской, словно вновь надетый протез причинял ей боль. Она уже дошла до двери следующей комнаты, но услышала за спиной мои шаги и остановилась.
– Здесь есть кто-то еще, – понизив голос до шепота, сказала она. – Еще один пленник. Не думаю, что он в хорошей форме.
– Откуда ты знаешь? – спросил я.
– Когда ты мне звонил, тот, кто приносил мне мобилу, всегда, пока мы разговаривали, стоял у двери. И дверь всегда держал открытой. Один раз, когда мы уже закончили и я отдавала мобилу ему обратно, то заметила в коридоре еще двоих. Они шли вместе. С правой стороны. Один был прихвостень Дендонкера. Здоровенный такой. А второго я никогда раньше не видела. В руке у него была сумка. Из черной кожи. Потрепанная такая. Типа как у врачей бывают. И он что-то говорил. На испанском. Он сказал что-то вроде: «Надо сделать перерыв. Иначе он не выдержит. Хоть на время оставьте его в покое. Суток на двое. Как минимум».
– О ком он говорил?
– Не знаю.
– А что сказал на это человек Дендонкера?
– Был очень недоволен. Сказал, что Дендонкер этого ни за что не допустит. Что ему позарез нужно знать, где это находится, и что времени остается мало.
– Что «это»?
– Не знаю, что они имели в виду, – покачала головой Фентон.
– А где они держали этого человека?
– Мне казалось, в соседней комнате. Но я только что туда заглядывала. Там никого. Только кровать и куча мониторов системы безопасности. Там не было места для пленника. Значит, его держали где-то в другом месте.
Фентон снова двинулась вперед. Видно было, что это дается ей с некоторым трудом. Я пошел за ней, стараясь шагать в ногу. Мне казалось, это все бесполезно. Там должен быть тупик. Как и за кабинетом Дендонкера. Выход крепко заколочен. Я это видел, когда искал, как еще можно войти в здание. Но чем дальше мы шли, тем больше мне становилось ясно, что здесь все по-другому. Стенка в последнем классе оказалась не сплошной. То есть она не шла прямо до перпендикулярной стены. В самом конце ее был проем. Ниша глубиной в фут. А в ней скрывалась еще одна дверь. Деревянная и сплошная. А на ней висела табличка: «el Conserje». Вахтер.
Дверь была заперта. Но как-то несерьезно. Удар ногой – и дело в шляпе. За дверью лестница, ступени спускались в еще один подвал. Ступени деревянные. Покрашены белой краской, но не столь истертые, как те, что вели из кухни в туннель. Я включил свет и стал спускаться. Фентон шла за мной следом. Пространство внизу делилось на две части. Примерно одну треть занимали инструменты и материалы для уборки. А две трети – оборудование для технического и ремонтного обслуживания. Впрочем, так было когда-то раньше. Теперь верстаки с инструментами и шкафчики с приборами и аппаратурой были сдвинуты в один конец. А на освободившейся площади стояла еще одна армейская койка. Рядом с ней установлена капельница. Из резервуара с чистой жидкостью спускалась трубка. Она закреплена на руке лежащего на койке мужчины. Тело его было закрыто простыней. Включая ноги и другую руку. Но голова не была закрыта. Опухшее лицо лежащего покрыто порезами, царапинами, кровоподтеками и ожогами. На лбу огромная опухоль. Большие участки черепа лишены волос. Фентон вскрикнула. Протиснулась мимо меня. Бросилась к кровати. Хотела было обнять этого
