Книга Парадокс Всемогущего - Шармель АРГО

была приоткрыта и Артемьев несколько секунд в замешательстве смотрел в щель, пытаясь понять, что это значит. С трудом уняв, появившуюся в коленях дрожь, он потянул за ручку, ожидая увидеть все что угодно, но увиденное повергло его в трепет. Его непосредственный начальник, генерал секретной службы, лежал ничком в своем кресле с запрокинутой головой. Его неживое лицо навсегда застыло в успокоении, а глаза глядели в вечность, из уголка рта тонкой струйкой текла кровь. Генерал был мертв и судя по валявшемуся рядом наградному пистолету, совершил самоубийство. Артемьева поразила улыбка, застывшая на губах генерала, ему показалось, что перед смертью тот вспоминал самое доброе и радостное событие, случившееся в его насыщенной жизни. Осторожно ступая по кабинету, Артемьев приблизился к бывшему начальнику и аккуратным движением ладони, закрыл ему глаза. Тело не успело остыть, по всему выходило, что весомая причина заставила генерала покончить с жизнью сразу после звонка ему. Артемьев осмотрелся в кабинете, но ничто, что смогло бы объяснить причины этого поступка, не привлекло его внимания. Пытаясь выстроить цепь догадок, он стал рыться в папках с документами, лежавших на столе, когда какой-то лист бумаги слетел на пол и в этот момент с улицы загрохотали звуки выстрелов, а затем он услышал знакомый глухой ропот. Подскочив к окну, его взору открылась ужасающая картина. Сотни, тысячи мертвецов взяли в кольцо немногочисленных живых, укрывшихся в бронированных машинах. Напирающее движение их тел раскачивало многотонные машины, а затем они просто исчезли под грудой барахтающихся мертвецов. Стараясь не думать о жуткой судьбе своих друзей, Артемьев лихорадочно заметался по кабинету, понимая, что угодил в смертельную западню. Яркой вспышкой, рассыпавшись на миллионы искр, к нему пришло озарение и осознание того, какой судьбы избежал генерал, предпочтя самостоятельно решить самый трудный вопрос принадлежавшей только ему жизни, и тут его взгляд наткнулся на лист бумаги, выпавший из какой-то папки, отчего он застыл как вкопанный. На него смотрело лицо того, кто навсегда изменил его взгляды на существующий порядок жизни и смерти, лишив прежних догматов, костных и дряхлых, доставшихся в наследство от многовековых постулатов о скоротечности жизни и незыблемости смерти. Лицо человека, изменившего традиционное восприятие человеческого существования на Земле, козыряющего своим превосходством над всем и вся, вечным царствованием на троне жизни, беспечно прожигающего бесценное время в безумных распрях и бесконечных войнах, опровергающих его непреложную, первостепенную необходимость существования на планете. Это, несомненно, было последнее послание Артемьеву от генерала, он сразу это понял, ведь среди столбцов зашифрованных букв и цифр, способных помочь ему выбраться отсюда, было от руки набросано лицо человека, которого генерал знал в своей прошлой жизни, не подозревая, что именно его искал Артемьев. С листа бумаги, нарисованного обычным карандашом, на Артемьева смотрело лицо Громова.

97

Стараясь не привлекать к себе внимание, Колька беззвучно скользил по опустевшим улицам, сторонясь открытых пространств, где он мог стать легкой добычей вездесущих зомби. Несколько раз он нос к носу сталкивался с копошащимися в мусоре мрачными фигурами, успевая исчезнуть из их поля зрения за мгновение до обнаружения. Вообще его камуфляж неплохо помогал ему затеряться среди потерявших человеческий облик людей, бродивших по улицам города, став одним из многих зловещих мертвецов. Он подметил, что их мертвые тела стали немного заторможенными, словно набитыми ватой, исчезли резкие движения и живость в походке, оставив место задумчивому, бессмысленному перемещению. Глядя на них, он часто вспоминал покалеченного белого медведя, не чувствовавшего ни боли, ни страха перед людьми, с такими же замедленными реакциями и ему стало казаться, что он уже тогда видел пораженный смертью организм. Странные мысли роились в его голове, но не догадываясь, каким образом инфекция проникла так далеко, он чувствовал свою причастность к неслучайному появлению признаков смерти повсюду..

Натолкнувшись на очередную группу мертвецов, столпившихся около невысокого здания, Колька сгорбился, опустив руки до колен и так, старательно и натужно шаркая, побрел в сторону спасительного переулка, примыкавшего к улице и моля бога о помощи. Скосив глаза на жуткие тени, он с тревогой заметил, как несколько пар мертвых глаз проводили оценивающими взглядами его одинокую фигуру, а затем, приняв за своего, отвернули смертельно бледные лица, когда он исчез в спасительной темноте переулка. С трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на быстрый шаг, с бешено колотящимся сердцем, Колька не смог сдержать радости, оказавшись в пустом, закрытом со всех сторон дворе-колодце. Подпрыгнув на месте, он издал дикий вопль победителя, только что избежавшего судьбы жертвы. Громкое эхо, отразившись от стен дома, ответило ему, пустые глазницы окон настороженно наблюдали за танцем живого существа, случайно оказавшегося здесь, то ли сочувствуя ему в заведомо проигрышной игре со смертью, то ли удивляясь его наивному бахвальству одиночки, идущего наперекор неизбежному, а может просто безразлично насмехались над его тщетными попытками выжить в эпицентре цунами смерти. Когда эхо, растеряв свою силу в отражении пустоты, затихло, в воцарившейся тишине возникли шаркающие шаги, принадлежавшие кому то постороннему. Резко обернувшись на их звук, Колька увидел совсем близко от себя худощавого мертвеца. Его внешний вид с въевшимся в полотняное лицо глубокой поволокой чернил глазами, значило лишь одно — зомби понимал, что перед ним живой человек. С глухим рыком, широко раскинув руки, мертвец бросился на Кольку, стараясь дотянуться до него и убить одним прикосновением. Мгновенно сообразив, что промедление смерти подобно, Колька исступленно ринулся вперед, подхватив с земли первую попавшуюся палку. Звуки борьбы наполнили тесный двор, гулкие удары перемешались с утробным рычанием, во все стороны летели грязь и куски человеческого тела, Колька из последних сил бился за свою жизнь с самим воплощением смерти, страх отступил, уступив место ярости. Круша тело превосходившего его по размерам зомби, Колька явственно чувствовал неистовое желание жить, это чувство разгоралось в нем, прогоняя хандру и сомнения, возвращая позабытые чувства достоинства и самоуважения. Когда с мертвецом было покончено, и он брезгливо отбросил скользкую от крови палку, он был уже совсем другим человеком, заново родившимся в борьбе с самим собой..

Отбросив ненужные и мешающие теперь очки и больше не прячась, с раскрасневшимся лицом, Колька за час добрался до своей цели — забора кладбища, не встретив ни одного мертвеца по дороге. Легко перемахнув через кованную ограду, он отправился на поиски однажды виденного им захоронения, затерянного среди множества могил. Быстро потерявшись в запутанных, кривых тропинках, он пытливо вглядывался в лица умерших, пытаясь с помощью их, навсегда застывших образов, найти путь к могиле той женщины, где надеялся встретить человека, запустившего обратный счет жизни на