ладонями над телом, зализывая раны. Затем приложил пальцы с альтерами земли и камня к земле и стал холоден подобно тверди, чувствуя её всем существом. Почувствовал топот десятков ног, жалящие поцелуи молний и скольжение жгучих лавовых плетей по земле, тяжесть тел. Нащупал сознаниеи погибшую Кармен и попробовал двинуть её на себя. Не бросать же её здесь. Сначала получалось, но через пару метров лавовая плеть оплела горло мёртвой девушки и потащила вниз под землю. Ох, если бы не мои альтеры, Кармен давно бы забрали в Третий мир. Но зачем им труп?
Тогда земляным ковром я повеял к себе глефу, но кто-то оплёл плетями и её, не желая давать в руки врага опасное оружие. Небесная сталь — вечное и единственное решение против Тварей. Тогда я встал на ноги и с ледяным боевым накалом двинулся обратно в бойню. Но сначала лёгким свечением пальца начертил на своей ладони Тау-сигну. Затем решил создать СреброЗнак, но через секунду понял, что такой риск для жизни я не потяну. У меня нет доступа к Сплетениям второго уровня, а молниеносные рядом. Точно заметят. Нельзя. Тогда это будет последняя капля их терпения и последнее предупреждение. Это будет последнее воспоминание, которое сотрётся после бури войны. Меня сотрут. Мой мир сотрётся и настоящего Джейка Янга больше не будет. Поэтому я создал Сплетение, на которое у молниеносных нет прав.
— Возродись вечным пламенем.
Просторы заброшенного района кипели лавой и молниями. Молниеносные шныряли туда-сюда, взвивались молниями в небо и незаметным мигом оказывались у противника за спиной, жалили, парализовали Тлеющих. Что это — желание отомстить за Судзуми или попытка отделаться от Тлеющих, показать всем, в ком скрыта настоящая сила?
Подземные заклинатели тоже были не промах. Пеленали врагов плетями, делая из них живых мумий, из которых молниеносные с трудом выбирались. Плети пылали. Заклятые верёвки — полностью чёрные, как сажа, но с прожилками алой иновязи, начерченная пульсирующей лавой внутри жгутов. Но они опадали бесполезным пеплом, при столкновении с электрическими зигзагами.
Мне всё-таки пришлось использовать альтеры. Все четыре элемента в Сплетении с Тау-сигной. Зато как действенно! Я кувыркался и переваливался через гоняющиеся за мной плети, перепрыгивал и скользил под ним. Пока не добрался до глефы и Кармен. Сплетение работало на славу. Заклятые верёвки не могли ко мне прикоснуться. Поэтому плети просто-напросто отскочили от глефы, когда я поднял её и спрятал за спину от глаз блондина перед Кармен. Того наглого паренька, что предлагал меня убить и вытрясти все тату.
— Покойники не любят, когда их тревожат. — как же нелепо, что в этот момент мне вспомнились слова Ари Кристенсена. — Оставь девушку в покое. На что она тебе? Она больше не сможет тебе ответить, даже если ты сломаешь ей шею. А такими темпами уж точно.
Блондин самодовольно обернулся.
— Да просто нравится мне наблюдать за мертвецами. — пожал плечам он.
Я указал на него него глевией и издевателски произнёс:
— Теперь только Кармен сможет тебя освободить.
— А тебя от меня освободит только смерть. Меня зовут Белаван. Запомни имя того, кто тебя наконец прикончит. — в жажде наживы и славы оскалился Тлеющий.
— Ну так давай! — подбодрил его я. Меня переполняла своя лава. Я горел от желания показать парню, что ждёт тех, кто фанатеет от некромантских штучек.
Белаван в миг ринулся на меня. Прыгнул в окружении десятков плетей, чьи концы встопорщились на меня острыми пиками. Я стоял смирно, не шевелясь, только и ждал его приближения. Губы сами нашептали печать и иновязь глефы в моих руках одобрительно засветилась. Мы встретились лицом к лицу. Плети проткнулт моё тело насквозь, но я твёрдо стоял на ногам, хоть и выл изнутри от пожара, от боли, что захватила моё тело. Зато я проткнул парня насквозь остриём глефы, мгновенно вытащив её из-за спины.
— Не стоило лезть к моей подруге, ублюдок. — сказал я Белавану на прощание, прежде чем он истаял белесыми линиями в воздухе.
— Что это такое? — с удивлением спросил Белаван, подняв исчезающую белым сиянием руку.
К узорам иновязи на небесной стали глефы добивалось невинное лицо Тлеющего, вырисованное на металле красивым ажурным орнаментом.
Я кое-как уговорил себя убрать глефу в свой тайник и поднял Мериме на руки, пошёл прочь, пока не поздно ещё было убраться отсюда подальше!
— Освободи нашего брата, урод! Иначе я тебя поджарю до хрюстащей корочки и сожру с потрохами! — с испепеляющим гневом обернулся ко мне неподалёку стоящий подземный заклинатель.
— Не могу. Теперь только эта девушка сможет его освободить. Это ведь её оружие, а значит её экстрамерность. Та, кого он хотел забрать, забрала его самого. Нечего было издеваться над останками! — мои глаза превратились в две опасные щёлки.
— Она мертвая уже не сможет его освободить. — возразил мне Тлеющий. Смуглый парень лет шестнадцати, с пирсонгом над левой бровью.
— Я так тем более. Не повезло. — лишь пожал плечами я.
— Это же ты его туда заточил. Так что вытаскивай!
— Да убей ты меня хоть трижды, я не смогу его вытащить. Я уже говорил, это не моя экстрамерность.
Я хотел убраться отсюда восвояси, но этому не суждено было сбыться. Как однажды сказал Перси «это не моя война». Но меня упрямо не хотели отпускать! Плети, плети и снова эти цепляющиеся за всё вокруг проклятые плети!
— Что ж, я покажу вам силу печатей. — мой голос зазвенел металлом. Вся эта кутерьма мне порядком надоела.
Но стоило мне открыл рот, как земля задрожала. За спиной послышался утробный вой. Я обернулся на разлом. Оно было огромным. Массивное каменное тело под пятьдесят метров высотой и в два раза больше в габаритах. Острые шипы хребта на спине — эти горные пики с вызовом смотрели на меня. Мощные шаги гиганта сотрясали район. Хищные алые глаза-угольки. И откуда он только взялся?
— Это голем! Он выбрался из разлома! — вскричала ни на шутку перепуганная Ювана, застигнутая врасплох прямо перед ступнёй гиганта. Плети оплели девушку, точно бинты мумию, и крепко держали на месте, хоть она и старался биться разрядами, но только засыпала себя пеплом, а плети всё налипали.
— Перси! — закричала во всё горло девушка. — Помоги!
Все взирали на гиганта с опаской. Все, кроме Рэна, который всё это время стоял в где-то в стороне и, наконец вышел на свет, поближе к
