дольше я говорила, тем сильнее округлялись глаза у Глеба. В конце концов, когда я замолчала, он чуть улыбнулся и, покачав головой, иронично произнёс:
— Твоя сестра прям прирождённый борец за справедливость. Или это подростковый максимализм, как думаешь?
— И то и другое. Я надеюсь, что она смягчится со временем, поймёт, что не стоит причинять людям насильное добро. Но категоричность из её суждений вряд ли исчезнет совсем.
— Ну, если так подумать… Она ведь просто рассказала правду женщине, которую обманывали. Вроде хороший поступок. А мы с позиции взрослых людей отчего-то осуждаем.
— Я не осуждаю, — я покачала головой. — Я просто против вмешательства в чужую жизнь. Кто знает, нужна ли той женщине эта правда? Может, она догадывалась, но предпочитала закрывать глаза. Всё же двое детей… А Геля взяла и бросила палку в этот спокойный и спящий муравейник, разворошила его. Не уверена, что это правильный поступок.
— Мне кажется, однозначно правильных поступков очень мало, — задумчиво произнёс Глеб, серьёзно глядя на меня. — И однозначно неправильных. Все поступки сотканы из противоречий… Посмотришь на то, что сделала твоя сестра, с одной стороны — и думаешь: молодец девчонка, открыла глаза обманутой женщине. А с другой стороны — и зачем полезла не в своё дело? Её ведь ни о чём не просили и не спрашивали. Как часто говорил мой брат: «Молчи, если тебя не спрашивают. А то, если скажешь, тебя потом и сделают крайним».
— Ваш брат, наверное, был очень прагматичным человеком.
— Не то слово, — грустно усмехнулся Глеб. — Мечтательности в нём не было ни на грош. Он её добирал экстримом, видимо. И в поступке твоей сестры он не увидел бы ничего хорошего однозначно. И… это ужасно, но я, кажется, зачастую борюсь в Алисе не только с самой Алисой, но и с последствиями воспитания Олега. У её эгоцентризма ноги растут оттуда. В общем, к чему это я… Пусть приезжают. Племяннице будет полезно пообщаться с твоими сёстрами.
Мне так нравилось слушать его спокойный голос, что я не сразу осознала, что именно сказал Глеб. А когда осознала, настолько удивилась, что несколько секунд просто хлопала глазами, не зная, как на это ответить.
— Полезно? Почему? — спросила в конце концов.
— Эгоизму всегда полезно посмотреть на альтруизм хотя бы со стороны, — фыркнул Глеб, и я улыбнулась. — Поэтому давай, звони им, радуй. Я сейчас скажу Николаю, чтобы подготовил вторую гостевую комнату. Напротив твоей как раз ещё одна есть.
Глеб вдруг резко помрачнел, и я, моментально уловив разницу в его настроении, осторожно поинтересовалась:
— Что-то не так?..
И чуть не упала, когда Глеб, вздохнув и посмотрев на меня как-то виновато, спросил:
— Ты с Николаем встречаешься?
— Что?.. Нет, конечно! Мы просто друзья.
Ответив так, я несколько секунд таращилась на мужчину, хлопая глазами и не понимая, при чём тут Ник и зачем Глеб вообще задал этот вопрос. Но говорить что-то ещё опасалась — слишком уж горячим был его взгляд, направленный на меня в ответ. От этого взгляда, казалось, даже температура в комнате поднялась на пару градусов…
— Спасибо вам, — ответила я глухо и, кашлянув, встала с дивана. — Я пойду, пожалуй, ещё обед готовить…
— Да, — Глеб тоже поднялся. — Иди, конечно.
До двери я шла на негнущихся ногах, по-прежнему ощущая на себе взгляд Глеба. И чувствуя, как постепенно всё сильнее и сильнее разгорается румянец на щеках…
Неужели он… ревнует?
88
Глеб
Почти до вечера он думал о том, что, может, стоило бы… и всё-таки решился. Сразу после ужина пошёл в комнату Алисы и объявил, что её наказание заканчивается на день раньше.
— Но, Лис, если ты в ближайшее время ещё что-нибудь учудишь, я буду гораздо более суровым, — сказал Глеб со всей возможной строгостью, оглядываясь по сторонам и не понимая, что не так. Это же комната племянницы. Так почему он ощущает себя так, будто не совсем она?
— Не учужу! То есть не учудю! — энергично закивала Алиса. — А… почему ты оглядываешься? Из-за штор, что ли?
— Штор?..
Точно! Те самые заляпанные тёмной краской розовые шторы со звёздочками вновь были девственно чисты. Девчонки отстирали, что ли?
— Мне просто надоели все эти… пятна, — сказала Алиса, чуть покраснев. — Саша и Света оттёрли шкафы, а Тамара отстирала шторы. С обоев смыть невозможно, а то и оттуда убрали бы. Может, ремонт сделаем?
Глеб от радости едва не разрыдался.
Психолог предупреждала, что однажды так и будет, но когда именно — предсказать невозможно. И вот наконец-то — Алисе надоело пачкать своим «внутренним миром» окружающие предметы. Значит, ей действительно становится легче. Ура!
Он не был уверен, но ему казалось, что на процесс выздоровления серьёзно повлияла Зоя.
— Обязательно сделаем, Лис. Сама выберешь обои, а я переклею.
— А ты умеешь? — удивилась девочка, и Глеб усмехнулся.
— Умею. И папа твой умел. Мы с ним, когда в институте учились, квартиру наших родителей целиком сами отремонтировали — нанимать рабочих не было денег. Но это я тебе потом расскажу… А сейчас пойдём. К Зое там гости приехали.
— Гости? — Алиса моментально встрепенулась. И не насторожилась, как раньше, а оживилась. — К Зое?
— Ага. Сёстры её.
— Вот здорово! — засмеялся ребёнок и вдруг выдал на манер глашатая: — К Золушке во дворец приехали сёстры! Спешите увидеть! Грандиозное событие! Принц в шоке! А мачеха осталась дома! Да, дядь Глеб?
Он фыркнул и кивнул.
— Да, Лис, мачеха осталась дома.
Вот ещё только мачехи «принцу» и не хватало для полного счастья!
89
Глеб
Возле двери в комнату Зои Глеб, в отличие от Алисы, замешкался. Оттуда слышались весёлые девичьи голоса, смех, и он сразу подумал, что их там наверняка не ждут. Алису ещё ладно — она всё же просто маленькая девочка, — а вот он хозяин дома. Сейчас войдёт и испортит всю малину.
Но племянница не дала ему шанса передумать — толкнула дверь, ворвалась в комнату тайфуном и воскликнула:
— Зоя, это я! Дядя Глеб выпустил меня на день раньше!
«Выпустил»… Ага, из тюрьмы практически…
В помещении на мгновение воцарилась тишина, и Глеб, заходя следом за Алисой, огляделся, ожидая увидеть бардак, но нет —
