После удачной охоты молодые волки резвились на поляне, стараясь вовлечь Таню в свои игры, нередко переходившие в кровавые схватки. Волки постарше разбрелись кто куда по своим делам, а на Таню нахлынула необоримая тоска по человеческому обществу. Жить зверем у неё не получалось. Она всей душой тянулась к людям, в ней с новой силой пылало желание остановить негодяя Набарра — когда насущные потребности тела были удовлетворены, стало труднее игнорировать крики души. Вчера она заметила в небе летательный аппарат и заметалась по поляне в пустой надежде, что её заметят, но гравикорт, конечно же, пролетел мимо, высоко над кронами деревьев.
«Я сыта, неделю продержусь точно. Можно тайком стащить из крайнего волчьего схрона кусок мяса побольше — тогда буду сытой еще на день дольше, — сказала себе Таня. — Попробую пробежаться до ограды, это займёт около трёх дней, а потом рвану без оглядки вверх по реке — где-то же на ней должны быть поселения! Деревни и города первым делом строятся вблизи рек и озер».
Приняв решение, она повернулась хвостом к молодым волкам и понеслась в сторону поместья Люка. Волки никак не отреагировали на её стремительный уход — каждый имел право уйти, куда ему вздумается, только на охоту созывалась вся стая.
На второй день пути, когда был доеден прихваченный с собой кусок мяса, Таня внезапно напала на свежий след человека! Этот след висел в воздухе вместе со знакомым запахом металла и лакированного дерева — человек пролетал здесь на антиграве. Не веря своей удаче, Таня стелящейся над землей рыжей молнией поскакала по следу. Человек был ей незнаком, но Таня надеялась, что её принадлежность к домашним собакам не останется незамеченной им.
«Хорошо бы не напугать его своим появлением, а то пристрелит без вопросов. Надо вначале полаять из кустов, а потом, может, раненой прикинуться? Рыжих волков здесь не водится, только серые и серо-чёрные, так что охотник по окрасу должен собаку во мне признать. Главное, чтобы не испепелил сразу, а там видно будет», — лихорадочно планировала Таня дальнейшие действия.
След вёл к реке, к тому месту, где обитали пушистые зверьки наподобие выдр. Таня помнила, как пыталась поохотиться на них и еле унесла ноги от этих зубастых зверюг, свирепо накинувшихся на неё всем скопом: пока она пыталась ухватить одну выдру, из-под поваленных деревьев у берега реки выползли еще три её подруги! Таня не стала вступать в неравный бой и с той поры не пыталась ходить по следу выдр, бесстрашных и опасных в гневе.
Приближаясь к реке, Таня услышала довольное посвистывание человека и замедлилась, вслушиваясь в его слова и принюхиваясь к ветерку, дувшему ей в морду. Ветер пах кровью и смертью.
— Удачно мы с Бирсом капканы расставили, целых три шкуры получили! — радовался мужской голос на всеобщем языке. — Золотое дно этот заповедник, за натуральную шкурку маэлевской выдры нам сотню кредитов отвесят. За каждую! Эй вы, кто там еще в речке спрятался — выходите, я для вас новые сюрпризы сейчас приготовлю!
Голос задрожал от возбуждения. Таня прокралась в тени кустов к берегу и увидела, как полный мужчина в маскировочном серо-зеленом комбинезоне кидает в мешок три тушки и грузит мешок на антиграв, рядом с большой сумкой. Затем он по новой раскрыл капканы. Ухватив одну из устрашающих зубчатых конструкций, мужчина направился к густой приречной траве и принялся шарить в ней, выискивая наилучшее место для установки капкана.
«Браконьер!» — поняла Таня. За всё время проживания у Люка она ни разу не видела, чтобы на зверей охотились с капканами! Стало жаль выдр, которым уготовили такую мучительную смерть: биться в силках сутками, пока не явится охотник. Подходить к браконьеру Тане не очень хотелось, но будет ли у неё другой шанс столкнуться с людьми? Может, проследить, куда он полетит, и двинуться в том направлении?
Ход её мыслей прервал лязг и дикий крик: мужчина у реки орал благим матом. Вначале его крики были просто криками боли, потом стали более предметными: браконьер поносил некого Бирса, который не предупредил его о четвёртом капкане, и выдр, которые не попались в этот капкан и потому он не заметил его сразу. Мужчина дёргался у реки, как привязанный, и Таня поняла, что он по неосторожности попал рукой в собственную ловушку, пытаясь установить новый капкан там, где остался прежний. Мужчина долго выл, ругался, что пробита кость, и дёргался, согнувшись в три погибели, пока наконец не угомонился и не заговорил сам с собой:
— Коммуникатор в сумке, инструменты тоже, а до антиграва мне отсюда не дотянуться. Дьявол, сколько времени потребуется Бирсу, чтобы сообразить отправиться на мои поиски? Этот чёрт остался допивать свою бутылку, так что пока не налакается и до утра не проспится, обо мне не вспомнит.
Высунув морду дальше из зарослей, Таня увидела, как мужчина попытался дотянуться до кобуры с оружием. Тянулся он левой рукой, поскольку правая была надёжно зажата челюстями капкана, пригибая его к земле. Очевидно, мужчина был правшой, поскольку кобура была закрепленной за его спиной с правой стороны, и теперь левая рука никак не могла дотянуться до оружия: спереди мешал объемный живот, да и сзади пальцы чуть-чуть не дотягивали до кожи кобуры.
— Шурхи меня пожри, без оружия я тут долго не протяну, к утру дикое зверьё и косточек от меня не оставит! — вымолвил мужчина.
С его выводом Таня молча согласилась — прожив в лесу много дней, она никому не пожелала бы застрять здесь привязанным и беспомощным на целую ночь.
«Привычка мнить себя царем природы может внезапно обернуться бедой. Какая-нибудь неприятная случайность в любой момент оставит тебя безоружным и оттого беспомощным перед лицом той самой природы, царём которой ты себя мнил, — подумала Таня. — С Клиссом так и вышло… Что-то в последнее время мне частенько выпадает стать избавительницей для попавших в западню: вначале для волка, теперь для человека. Это судьба вдруг расщедрилась на помощь мне, подкидывает варианты моего собственного спасения?»
Пузатый мужчина перед ней смачно выругался и замолчал. От него до Тани дошёл отчетливый кислый запах страха, и она решилась выйти на открытое пространство. Её появление не прошло незамеченным — мужчина вздрогнул и уставился на неё раскрыв рот. Таня несколько раз показательно гавкнула и завиляла хвостом.
— Собака? — недоверчиво прошептал мужчина.
Таня снова залаяла, приблизилась и интенсивнее помахала хвостом.
— Ничего себе! Реально собака! — Мужчина отвлёкся от намерения стянуть с себя комбинезон, чтобы хоть так добраться до закрепленной на нём кобуры с оружием. Он суетливо замахал свободной рукой в сторону антиграва, приговаривая: — Дай сумку! Там сумка, видишь? Дай! Ты же хорошая, дрессированная собачка? Команды знаешь? Ну так дай!
Мужчина тыкал пальцем в нужную сторону, стараясь не тревожить при этом ту руку, кость которой была пробита и зажата стальными зубьями капкана. Таня подтвердила предположение, что она «хорошая, дрессированная собачка» тем, что сумку принесла. Мужчина вытащил отвёртку, поковырялся с капканом и вскоре со стоном раскрыл его зубья, освободив раненую руку. В сумке нашлась аптечка, пострадавшая конечность была залита заживляющим гелем и заклеена пластырем. Мужчина обрабатывал рану, не забывая нахваливать Таню и благодарить её на все лады.
