лицо Торн, и она прошла в вагон, встряхивая руки, как если бы разминалась перед упражнениями. Вэнд лежала на полу, ругаясь на Торн по-нидерландски, всё ещё стискивая в руке опустошённый дерринджер. На полу трясущегося вагона и так уже лежало много агентов ОГ-29, и бледность лица Вэнд говорила о том, что она скоро к ним присоединится. Торн решила ускорить приближение этой неизбежности.
От заданного движения мышц к дюжинам укреплённых полимерных узлов на концах её рук прошли нервные импульсы. Из щелей на поверхности её искусственной коже поднялись загнутые шипы, сделанные из заменителя алмаза, и они поднимались сквозь ткань рукавов до тех пор, пока её руки не начали напоминать стебли роз.
Вэнд попыталась отползти назад, но рана обессилила её, и она не смогла сдвинуться с места.
Торн прошагала к ней по шатавшемуся полу и схватила короткие волосы агента Интерпола.
— Твоя миссия провалена. И это последнее, что ты узнаешь в своей жизни.
Она подняла руку, чтобы нанести удар.
— Торн! — крикнул Дженсен, навалившийся на дверной косяк. — Нет!
Её губы презрительно искривились. Как будто он мог её остановить словом. Торн ударила воздух наотмашь, и шипы на её руке рассекли горло стоявшей на коленях Вэнд, выпустив алые брызги крови. Она пинком оттолкнула умиравшего агента, наблюдая за тем, как стекленел взгляд её расширившихся от шока глаз.
Торн подняла голову и встретилась взглядом с Дженсеном, на лице которого она, к своему удовлетворению, увидела чистую ярость. Это была первая искренняя эмоция, которую он проявил с первой их встречи на Объекте 451.
— Ты, больная ведьма… — прохрипел он. Из его рук вылезли тупоконечные клинки, которые тряслись от едва сдерживаемого его гнева.
— Нет, мне просто стало скучно, — покачала головой она. — Где немец? Я отказываюсь поверить, что ты сумел его убить…
— Он тебя бросил, — выплюнул Дженсен. — Естественно. Иллюминаты особой преданностью никогда не отличались, да? Для них все — расходный материал.
Дженсен случайно попал в цель, и довольная усмешка сползла с лица Торн.
— Ты всего лишь препятствие. Помеха, слишком тупая, чтобы умереть. Ты не героя, Дженсен. Почему ты думаешь, будто твоя жизнь имеет значение? — её голос повысился, и она закричала; слова её были обращены не только к нему, но и к ней самой. — Ты всего лишь грубый инструмент, который не знает своего назначения, понял?
* * *
У него не было оружия. Винтовку с опустошённым магазином он оставил в кабине локомотива, и ближайшее огнестрельное оружие лежало на другом конце вагона. Чтобы использовать клинки, он должен был подобраться ближе, но он видел, как выросли шипы на руках Торн, как она рассекла ими горло Вэнд, и он понимал, что она убьёт его раньше, чем он её. Он был ранен, он не мог быстро двигаться.
Вэнд. Он старался не смотреть на мёртвого агента. Он ошибался на её счёт, он зря её заподозрил в предательстве. И теперь она заплатила самую высокую цену, чтобы доказать свою преданность Оперативной группе 29 и её миссии. Бессердечность, граничившая с садистским весельем, которую проявила Торн, убив её, разъярила Дженсена, и лишь уводя взгляд как можно дальше от Вэнд, он мог сдерживать эту ярость.
Торн всё ещё издевалась над ним. Вагон встряхнуло, и она показала на Дженсена пальцем.
— Думаешь, то, что ты делаешь, хоть что-то изменит? Думаешь, хоть кто-то, кто им противостоит, может что-то изменить? — она холодно, надменно усмехнулась. — Ты жив исключительно из-за своей крови. Если бы не она, ты бы разлагался на дне океана.
Он застыл. Торн говорила о его уникальных генах, о сверхсовместимости, которую открыла и затем скрывала от него Меган Рид. «Раз это знает Торн, кто ещё знает обо мне?»
— Ты проиграла, — прорычал он, заглушая мысленные вопросы. — Я вывожу твою добычу из игры. Мы с этим покончим здесь и сейчас.
Колёса вагона взвизгнули с началом поворота рельсов, и пол накренился, заставив незакреплённые предметы начать ползти по наклону.
— Хорошо, — расплылось в улыбке бледное лицо Торн. Её губы налились алой краской. — Прямо как я хотела.
Она бросилась ему навстречу, выжав до предела возможности искусственных мышц и усилителей рефлексов. Дженсен побежал ей навстречу, поднимая лязг от ударов подошв ботинок о пол вагона. Время замедлилось. Его накрыла адреналиновая волна.
* * *
У него был всего один шанс нанести удар: воткнуть парные лезвия, как только он её настигнет, как если бы они были двумя древними самураями, которые должны были замахнуться на дуэли и нанести единственный безупречный удар мечом. Но Дженсена к этому моменту избили до полусмерти, в горле у него собралась кровавая слизь, у него были сломаны рёбра, а микроприводы в механических конечностях стопорились всё чаще с каждым движением. Торн была полна сил, быстра и безжалостна, и она бы его убила.
Ему нужно было поменять правила игры.
В его клеточных батареях ещё хватало заряда для одной финальной атаки, и когда до их с Торн столкновения в середине вагона оставалась всего секунда, Дженсен внезапно втянул клинки и упал на колено, наклонив голову и взмахнув руками, как если бы собирался взлететь.
На поверхности его туловища и конечностей разом открылись миниатюрные выпрессовочные отверстия, и они вытолкнули волну крохотных, не больше чем в подшипниках, шариков взрывных зарядов. Находившийся в эпицентре взрыва Дженсен на мгновение превратился в ходячую кассетную бомбу. Создавший эту аугментацию Дэвид Шариф назвал её «Тайфуном» — и она действительно была смертоносным ураганом.
Огненные дуги расправились, как горящие крылья Икара, и разорвали вагон. Торн подбежала слишком близко и уже не могла остановиться; в неё врезались разнесённые ударной волной заряды.
Дженсен поднялся и вдруг увидел, что, вопреки всему, она всё ещё была жива. Из её горла вырывались рваные, булькающие слова.
— Это… ничего… не значит. Это… не война. Даже… не бой. Отвлекающий… манёвр. — Её взгляд помутнел, и последний вдох она потратила на издёвку. — Они… победили…
Голос Торн смолк, и её изрешечённое ранами, дымившееся тело свалилось безжизненной кучей. Своей смертью она расплатилась за каждое когда-либо совершённое ею безжалостное убийство. Но этого казалось мало.
* * *
Дженсена подбросил вагон, с протяжным металлическим стоном соскочивший с внешнего рельса, отчего наклон пола стал ещё более крутым. Через несколько секунд весь поезд рухнет в пламя и пепел.
Он пробежал до разломанного
