его в камере хранения железнодорожного вокзала. Работник выдал их взамен номерков без лишних вопросов. После чего вернулся к чтению газеты.
Виктор нашел глухой закуток, поросший кустарником, где сумел переодеться в рубашку, летние брюки и парусиновые туфли. Можно конечно и в мундир, благо второй комплект имелся в наличии. Но легкая помятость гражданской одежды вполне допустима. А вот форма, это уже нонсенс. И дело даже не в приличиях. Патруль такое безобразие точно не обойдет своим вниманием. Чего хотелось бы избежать.
Управившись, нашел телефонную будку и позвонил Григорьеву. Тот был еще на службе и удивился тому, что Виктор не уехал. Нестеров сослался на дела амурные, что в его возрасте вполне объяснимо. Александр Трифонович велел быть через час в трактире на Полтавской.
Была мысль позвонить по номеру, который подполковник оставил Виктору еще три года тому назад. Все же дело не шуточное, и светиться лишний раз нежелательно. Но кто его знает, работает ли все еще эта явка, или уже что-то изменилось. Опять же, непонятно сколько пройдет времени, пока сообщение дойдет до адресата. А так… Ничего удивительного. Он ведь практически уже подчиненный Григорьева.
Расхаживать по улицам с чемоданами посчитал неправильным. Поэтому поймал такси и отправился прямиком к Аршиновым. Не дай бог Анна Федоровна узнает, что он остановился в гостинице. Главное, чтобы опять сватать не начала.
В доме друга его появлению искренне удивились. Но приняли, как и ожидалось, с распростертыми объятиями.
— Анна Федоровна, только не спрашивайте как я умудрился опоздать на поезд.
— Не скажу, что я одобряю твою молодую ветреность, Витя, но спрашивать все же не буду, — строгим тоном произнесла женщина, даже не стараясь скрыть того, что обижена на несносного мальчишку.
Похоже попал. Вот руку на отсечение все дело в ее протеже. Вернее, в отсутствии интереса к ней со стороны Виктора. Но он-то тут при чем! Между прочим, ни словом, ни жестом не обидел девицу, не оскорбил и не скомпрометировал. Был паинькой, и… Ну разве только приложил все старания чтобы не понравиться ей.
— Анна Федоровна, вы не могли бы мне помочь с билетом на завтрашний поезд?
— Витя, коль скоро так сложилось, так может это знак. Задержись на пару деньков. Уверена, что твои родители отнесутся к этому с пониманием.
— Вы это о чем?
— Валюша… Ты произвел на нее впечатление. Это превосходная партия.
— Анна Федоровна…
— Виктор Антипович, — перебила она его строгим тоном.
Нестеров сдулся, устремив на нее просящий взгляд. Ну вот не мог он ее обидеть. Нельзя так отплачивать за доброту и любовь. Да, причина этого скорее всего в двух оболтусах, не желавших считаться с мнением матери. Но это ведь ничего не меняет.
— Хорошо. Я постараюсь. — смилостивилась она. — Но ты ведь понимаешь, что сезон отпусков и кому-то из правительства потребуется бронь. Здесь ни в чем нельзя быть уверенным.
— Разумеется, я понимаю, — согласился он, уже сознавая, что места непременно окажутся занятыми.
Нужно было молча покупать билет в общий вагон и катить в Троицк по гражданке. Никаких проблем. Доехал бы как миленький. Теперь соскочить получится только если показать ей билет, и непременно в купейный вагон. Никакие другие варианты она не примет. Ч-черт! Ну вот кто тянул его за язык!..
— Меня ожидают, — сообщил Виктор, вышедшему ему на встречу половому.
— Как ваша фамилия-с? — поинтересовался тот.
Высокий, статный, но с дурацкими напомаженными волосами и пробором посредине. Еще и это окончание на эс. Старорежимный осколок. Трактир довольно популярный у категории кому за сорок. Нравится им поностальгировать о былом.
— Нестеров, — представился Виктор.
— Прошу-с, — сделав приглашающий жест, произнес половой, и пошел впереди, показывая дорогу.
Его провели в отдельный кабинет, где за накрытым столом сидел Григорьев. Подполковник благодарно кивнул половому, и сделал приглашающий жест Виктору.
— Присаживайся. Я взял на себя смелость сделать тебе заказ. И, кстати, дурная привычка заставлять себя ждать. Заметь, я сейчас не о том, что ты мой подчиненный. Звонишь, говоришь, что тебе необходимо срочно встретиться, а сам безбожно опаздываешь.
— Нужно было занести вещи на квартиру к другу. А там попал в цепкие руки Анны Федоровны.
— Учись правильно рассчитывать свое время, и возможные обстоятельства. Маму твоего друга ты должен был учесть в первую очередь.
— Я непременно воспользуюсь вашим советом.
— Сначала поедим, или ты все же сообщишь, за каким собственно говоря?
Виктор пристроил на стул рядом с Григорьевым трофейный саквояж, и открыл его. Тот заглянул вовнутрь, и приподнял в удивлении брови. Он конечно не прошел инициацию, но подобные артефакты наблюдал неоднократно. Так что, с обычными арифмометрами не перепутал. Да и смысл Нестерову показывать ему такую безделицу.
— Та-ак. Вечер перестает быть томным. Рассказывай, — отрезая кусочек стейка, велел он.
Виктор с тоской посмотрел на стол. Есть хотелось неимоверно. Но с другой стороны, решил, что ничего страшного не случится. Рассказ должен получиться недолгим. Угу. Это он так надеялся. На деле же, у Александра Трифоновича нашелся сто и один вопрос по поводу случившегося. Так что, пришлось рассказывать все с толком, с чувством, с расстановкой. Углубляясь даже в те мелочи, которым сам не придал значения, а потом еще и вспоминать все в деталях.
— Все понятно. Значит так. Перво-наперво избавься от своего Браунинга. Желательно выбросить в залив, чтобы с собаками не нашли.
— Зачем? — удивился Виктор.
Что ни говори, а стоит такая игрушка целых тридцать рублей. Не шутка! И вот так, за здорово живешь его выбросить!?
— Объясняю, для особо одаренных. Все характерники находятся на особом учете в ДБР. Ты, к слову, по возвращении из отпуска так же не забудь доложиться по начальству.
— Это я помню.
— Хорошо, что помнишь. Так вот, характерники делятся на четыре категории. Первая, это преподаватели в высших учебных заведениях. Вторая, директора гимназий реальных и ремесленных училищ, отвечающие за активацию подрастающего поколения. Третья, артефакторы. Четвертая, военные. И делается это именно для того, чтобы в обороте не появлялось вот таких левых артефактов. Хотя, конечно случаются проколы. Но я уверен, что этот твой Рязанцев, был вполне легальным характерником. Соответственно, его гибелью займутся мои коллеги. И уж поверь, они там все перероют и просеют через мелкое сито. Пули от Браунинга оставались в черепах?
— Ну да.
— Правильно. А что случается с инородными предметами в случае использования «Аптечки» или перерождения?
— Их выталкивает наружу.
— То есть, пули остались на месте, и могут быть обнаружены. Избавься от пистолета.
— Ясно.
— А вообще, Витя, прекращай маяться ерундой. Не нужно было тебе убивать этого Рязанцева.
— То есть они меня хотели…
— Витя, Витя,
