Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Отсутствие навозников в мезозое – «фекальном раю», где они, казалось бы, должны были процветать, – ставит в тупик уже не первое поколение палеоэнтомологов. Самое правдоподобное объяснение этой загадки исходит из особенностей динозавровых фекалий[264]. У млекопитающих мочеполовая система открывается наружу отдельным отверстием, что не дает моче смешиваться с испражнениями. А вот у динозавров, как и у современных птиц и рептилий, все выделения поступали в клоаку – расширенную часть задней кишки. В ней экскременты, перед тем как извергнуться наружу, пропитывались мочевой кислотой и другими продуктами азотистого обмена, что делало их не слишком приятным блюдом. Видимо, именно по этой причине среди современных навозников практически никто не питается птичьим пометом, хотя, скажем, рядом с колониями морских птиц этого добра предостаточно. В качестве исключения можно вспомнить разве что некоторых эндемичных навозников из Новой Зеландии. До прибытия людей там не было млекопитающих, за исключением летучих мышей, так что этим жукам волей-неволей приходилось довольствоваться птичьими какашками (или какашищами, учитывая, что в Новой Зеландии жили гигантские нелетающие птицы моа)[265]. Известны случаи, когда навозников привлекали экскременты игуан и удавов, но это можно объяснить ошибками в поисковом поведении[266].
Конечно, не стоит представлять дело так, будто динозавры по колено ходили в собственных испражнениях. На жуках-навозниках свет клином не сошелся – существует масса других насекомых, участвующих в утилизации экскрементов, в том числе и птичьих. Например, мухи, которые разводятся в курином помете, представляют целую проблему для современных птицефабрик. Будучи ровесниками динозавров, двукрылые наверняка использовали их фекалии, начиная с триаса[267]. В мелу к ним могли присоединиться еще и термиты. Мало кто знает, что в саванне в сухой сезон основную роль в удалении навоза играют именно термиты, хотя делают они это гораздо медленнее, чем жуки-навозники. В качестве древних «санитаров» рассматривают также тараканов из вымершего семейства блаттулид (Blattulidae). На эту мысль ученых навело изучение фрагмента ливанского нижнемелового янтаря, куда попала личинка блаттулиды вместе с цепочкой фекалий, тянущихся за ее брюшком. Сканирование, выполненное с помощью томографа, показало, что в тараканьих фекалиях содержатся полупереваренные кусочки древесины голосеменных растений. Судя по структуре древесины, прежде чем быть съеденной тараканом, она прошла через кишечник какого-то крупного растительноядного животного. Скорее всего, это был динозавр – в их ископаемом навозе находят похожие фрагменты, а больше никто из позвоночных той эпохи не мог переваривать древесные волокна. Во времена динозавров блаттулиды были одной из доминирующих групп: их находки составляют 1 % от всех насекомых мезозоя и примерно 30 % от всех тараканов. Что характерно, ареал этого семейства совпадает с ареалом растительноядных зауропод[268].
Но ни у тараканов, ни у каких-либо еще возможных мезозойских копрофагов не было копательных ног и копательной головы. Они подъедали экскременты, но не закапывали их в землю, как это делают жуки-навозники. Древнейшее свидетельство такого поведения – норки, отходящие от копролита растительноядного динозавра и заполненные фекальным материалом, – датируется самым концом мелового периода (70 млн лет)[269]. Это значит, что на протяжении почти всего мезозоя экскременты оставались на поверхности почвы значительно дольше, чем в наши дни. Пробираясь по мезозойскому лесу, вы бы постоянно слышали хруст засохшего навоза у себя под ногами. Но тогда навозная корка не могла мешать росту травы – за неимением оной. Нет, конечно, во второй половине мелового периода уже были травянистые растения, представленные первыми цветковыми, но они не образовывали тот густой ковер, которой мы привыкли видеть на лугу или на лужайке рядом с домом. Такие сплошные травяные биомы – степи, прерии, саванны, пампасы – возникли на основе злаков, образующих плотную дерновину и способных к быстрому возобновлению, и произошло это уже в кайнозое. И вот тут-то жукам-навозникам и суждено было сыграть ведущую роль, спасая травяной газон планеты от навозных лепешек.
Мезозойские млекопитающие были мелкими, размером примерно с крысу, хотя иногда попадались и чуть более крупные формы, вроде трехкилограммового адалатерия, найденного недавно в верхнем мелу Мадагаскара. В любом случае они никак не могли претендовать на звание оптовых поставщиков навоза. Все изменилось с вымиранием динозавров, которое позволило млекопитающим выйти в средний и крупный размерный класс. За первые 20 млн лет кайнозоя максимальная масса тела млекопитающих выросла на три порядка – с 3 кг до 4,5 т[270]. Жуки-навозники незамедлительно этим воспользовались: начиная с эоцена, в палеопочвах появляется множество окаменевших навозных шаров размером с вишню или с некрупную сливу (рис. 11.2). В кайнозойских отложениях Южной Америки такие шары находят сотнями. Ученые делают их поперечные спилы, на которых иногда можно разглядеть даже яйцевую камеру – небольшое горлышко с полостью внутри, куда самка навозника откладывала яйцо[271]. Первоначально изготовители этих шаров еще жили в окружении лесной растительности, о чем свидетельствуют кости приматов, найденные в тех же слоях, а также редкость фитолитов (кремнистых микроостатков) злаков[272].
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
