в СССР.
– Хорошо, – живенько согласился я.
– Но ты должен будешь подарить мне немного твоего лекарства.
– Хорошо, – повторил я и кивнул для пущей убедительности. – Я дам тебе его ровно на один раз.
Запас всяких лекарств у меня имелся, а сочетание некоторых из них давало в числе прочих и такой эффект.
– А у тебя есть... – на секунду замялся капитан Сергей, – есть женский возбудитель?
– Женский афродизиак? – на всякий случай уточнил я. Потому как не сразу понял: что за возбудитель?
– Да, афродизиак! Я забыл, как правильно это называется.
– Нет, но я могу сварить его, но не в подарок, а за большие деньги. Он более сложен, и у меня нет с собой всех ингредиентов для него. Поэтому я его сделаю только за деньги.
– Угу, сделай, я заплачу, – сказал капитан, а про себя подумал: «Рабибу чуток дам, пусть тот на своей жене испытает и расскажет потом, каким эффект окажется. Вот и проверим».
А в голове у капитана Сергея оживали картинки из Камасутры, что случайно попалась ему однажды в какой-то лавке в Аддис-Абебе. Стыдливо краснея, он брезгливо переворачивал тогда замызганные страницы, уговаривая сам себя оставить это неугодное партии занятие, но так и не смог оторваться, пока книга не закончилась. Теперь в его памяти всплывали самые развратные сцены, рисуя его в образе главного героя. А лица партнёрш приобретали черты когда-то понравившихся ему девушек и женщин. На секунду в его воображении мелькнуло хорошо знакомое лицо супруги, но вспомнив её дородную фигуру, он тут же отмёл эту фантазию, как чересчур жёсткую. Нет, на всю ночь он такую любовь не вытянет. Нужно что-нибудь полегче. Легче и стройнее, стройнее и легче. Вот бы Марину, а?!
Однако хрустальный мир капитанских грёз вдребезги разбила суровая жизненная реальность, вторгшись в его мысли посредством диких криков извне. В лагере кто-то выяснял отношения.
– Ладно, – влажные мечты потихоньку выветривались из головы капитана, – иди, готовься. Скоро вам предстоит боевой выход.
– Хорошо. Я зайду, когда вернусь.
– Да, буду ждать.
Кивнув, я вышел из палатки.
Как и обещал капитан Сергей, через пять дней, погрузившись в пять грузовиков с открытым верхом, мы поскакали по саванне, как те кони.
«Фырххх, – натужно пыхтели двигатели старых советских грузовиков. – Фырх».
Их давно уже списали на родине, но здесь они всё ещё трясли стариной, пока один из них, зачадив густым дымом и издав напоследок прощальный: «Пыфф-ф!», не остановился.
– Э, брат, что случилось, брат?
Бойцы обступили водителя со всех сторон. Остановились другие машины, и особо любопытные кинулись к сломавшемуся грузовику.
Поднятый капот открыл людям металлическое нутро старого грузовика, и все увидели повисший, словно убитая гадюка, рваный ремень стартера. Мотор чадил, машинное масло капало на красную, как кирпич, землю, рисуя на ней замысловатое пятно. Видно, прохудилась прокладка, и масло сквозь неё попадало на рубашку горячего двигателя и тут же сгорало, испуская едкий чёрный дым.
Одного взгляда мне хватило, чтобы понять: грузовику в лучшем случае удастся вернуться на базу. Ну, а в худшем суждено остаться здесь, служа укрытием для змей и базой для запчастей отряда, идущего назад. Если им вообще предстояло вернуться.
Операция задумывалась очень серьёзная, поэтому нас и везли на грузовиках. В кузовах лежали гранатомёты, ручные пулемёты с гранатами и другие боеприпасы. Штурм обещал стать опасным. Тем более что в этот раз военная часть стояла на окраине небольшого города, и в её расположении имелись даже танки, не считая мелочевки типа БРДМ.
Тупо стоя возле машины, все чего-то ждали, не зная, как поступить дальше. Но тут к грузовику подбежал молодой вояка, назначенный главным над всем отрядом. Видели его мы редко, хотя в лагере он был давно. Просто он почти не появлялся в нашей сотне, тусуясь в основном во второй, где стояла его палатка.
Всего в нашем отряде было три сотника, один полусотник и этот, поставленный над всеми нами товарищ, то есть командир.
– Чего столпились? Перегружайтесь на другие грузовики и поехали! – с ходу заорал он.
– А боеприпасы?
– Возьмите, сколько сможете унести, остальное бросайте здесь. На обратном пути заберём.
Я пожал плечами и пошёл за гранатомётом. Ну, нравится мне эта штука. Через полчаса заминки мы, утрамбованные в кузове как сельди в бочке, продолжили свой путь. Все стояли голова к голове, упираясь друг в друга оружием, потому что распиханные по машинам ящики с цинками заняли почти всё свободное место.
Наставив друг другу синяков до начала операции, мы ещё долго тряслись по гористой местности. А потом повторилась та же история, что и в прошлый раз: за несколько километров до места нас выгрузили. Пришлось брать всё с собой и идти пешком. Ни о каких боевых пикапах, разумеется, и речи не шло: советских просто в помине не было, а японскими (по понятным причинам) с нами не поделились. Ещё лет десять, и всё будет, а сейчас в нашем распоряжении лишь допотопные грузовики да верблюды. А там, где они не пройдут, негр – чем вам не верблюд?
Гранатомёт и сумка с тремя гранатами висели у меня за спиной, а в руках плотно лежал автомат. Все разделились и, подойдя к городу, спрятались в густой траве. Нас, кажется, всё равно заметили… Но пока суд да дело, мы уже нападём.
– Иди к командиру, – велел я своему сотнику, – скажи, что нужно оставить хорошо вооружённый резерв, и посоветуй меня. Я прикрою если что. Верно говорю: мы нападём, противник даст отпор, и все побегут. Придётся прикрывать и отсекать солдат огнём нашего резерва.
– Почему ты так думаешь, Бинго?
– Видишь, – тыкая пальцем в сторону военной части, сказал я. – Вон виднеются боксы, а вон там крытая площадка. Значит, тут много техники! А где техника, там и солдаты обученные! А обученным солдатам и вооружение получше дают. Да ты сам глянь: вышек сколько понатыкано! Как дадут из пулемётов по нам, так все и побегут. А если из пушек начнут стрелять, то вообще конец.
– Нет, не побегут, у нас сильные и смелые воины.
– Да, воины у нас сильные и смелые, – согласился я. – Но резерв всё же нужен. Это НЕОБХОДИМО, ты меня понял?
– Ага, я понял, – послушно кивнул мой сотник и ушёл, не став больше со мной спорить.
Вернулся он минут
