На сегодня семьи с меня достаточно.
Я взглянула на часы.
Если потороплюсь, то у нас будет лишних тридцать минут, которые я могу потратить на подписание заявления об увольнении.
Сегодня мне позвонил Леон и попросил приехать в студию. Я благодарна, что он не трогал меня неделю, давая зализать верхний слой раны. Корочкой она покрылась, но настолько глубока, что никогда не заживёт.
Я прикрываю глаза, испуская вздох. Самобичевание не помогает. Вита я тоже не виню.
Надеваю платье, которое раньше я в этом шкафу не видела. Нежно-голубое платье чуть выше колен облегало, словно перчатка. Сверху словно накинут тонкий жакет с короткими рукавами-фонариками, но на самом деле он пришит к платью, плавно соединяя края в красивый бант в области сердца.
Тщательно замазываю стягивающийся порез. Волосы собираю в пучок на макушке, не жалея шпилек.
Достаю из шкатулки комплект из жемчуга: серьги, бусы, браслет в два ряда. Не надеваю лишь кольцо: достаточно и того, что помолвочное с бриллиантом уже оттягивает палец.
Даже смотреть на него не могу. Оно напоминает мне о том, что я больше никогда не смогу делать то, что хочу. Теперь вся моя жизнь будет строиться по плану.
Не моему.
Завершаю образ туфлями на невысоком каблуке. После чего в шоке застываю перед зеркалом. На меня смотрит моя мать двадцатилетней давности.
Странно, я никогда не замечала между нами особого сходства. Но сейчас не могла его отрицать.
Мышцы натягиваются, я вздрагиваю. Руки вскидываются, чтобы избавиться от этой безысходной схожести.
Не хочу быть такой же!
Но разве у меня есть выбор?
Я боролась и проиграла. Теперь моя жизнь будет выглядеть именно так. Нужно принять это и смириться.
Опускаю руки. Спускаюсь вниз. Почти с удовольствием наблюдая шокированные лица родителей, сестры и её муженька, а ещё своего жениха.
На его губах впервые появляется улыбка, адресованная мне. Такой он хочет меня видеть. Идеальной в их понимании.
Сознание на миг подводит меня, возвращая воспоминания того, как Вит пылко целовал меня зарёванную, с размазанной по щекам тушью, как он будил меня по утрам и запускал пальцы в растрёпанные волосы, как наблюдал за мной в зеркало, и в его глазах горело лишь страстное желание. Ему было всё равно, как я выгляжу и какая на мне одежда. Он…
Прикусываю язык, крепче цепляюсь за периллы, чтобы избавиться от мучительного наваждения. Днём я не позволяла им брать надо мной верх. Но ночью теряла контроль над своими чувствами, и тогда минуты превращались в часы, пока воспоминания закручивали мои внутренности, выворачивая меня наизнанку. Наутро постельное бельё становилось влажным, а мои глаза можно было использовать как красный сигнал светофора.
– Вот теперь ты выглядишь как графиня, – впервые одобряет меня мать. И я не чувствую облегчения. Наоборот, создаётся ощущение, что поводок на моей шее сужается.
Гриша показушно сгибает локоть, как истинный джентльмен, предлагая мне поддержку. Я сдавливаю челюсти, но аккуратно обхватываю его локоть.
– Ты не против, если мы кое-куда заедем? – мягко спрашиваю парня. – Мне нужно закончить одно дело. Это ненадолго.
Гриша кивает, я молча смотрю на дорогу.
Меня встретили Гай и Леон. Вита не было. Не то, чтобы я была уверена, что он будет ждать меня. Скорее наоборот. Но в груди всё равно теплилась надежда.
Я подавила боль и обиду, чтобы искренне улыбнуться парням.
Гай выглядел виноватым. Он поддался порыву, обнял меня и прошептал:
– Мне жаль, что так вышло.
– Мне тоже, – с трудом выдавила я: в горле застрял колючий ёж. Слёзы защекотали глаза. Я отчаянно заморгала, стараясь справиться с ними.
– Пожалуйста, не пропадай. Мы с Вили по-прежнему считаем тебя семьёй.
Я благодарно улыбнулась ему, затем, пока не превратилась в садовую лейку, подписала все необходимые документы и вышла на ватных ногах.
Вот всё и кончилось.
ГЛАВА 39POV Ульяна
Я вышла из машины, и тут же остановилась в нерешительности, увидев толкучку на лестнице перед театром оперы и балета.
Каждый хотел как можно быстрее войти в здание, чтобы занять своё место. Словно если он задержится хоть на мгновение, его кресло займёт кто-то другой.
Народ толкался локтями, выражая своё недовольство и всё равно продолжал переть вперёд, словно таран.
По позвоночнику сверху вниз прошёлся озноб, опускаясь по ногам к коленям. Поджилки дрогнули. Мне становится страшно.
Гриша ничего не заметил, он даже не обернулся, чтобы посмотреть, следую ли я за ним. Я сглотнула внезапно ставшую липкой слюну, нервно переступая с ноги на ногу.
Жених показал охраннику наши билеты на места в ложе, попросив сопроводить. Сотрудник кивнул, затем вонзился в толпу, разрезая её, словно торт из мороженого горячим ножом. За ним двинулся Гриша. Я подняла подбородок, как делала всегда, когда приободряла себя.
Толпа сомкнулась вокруг нас. Я старалась держаться как можно ближе к спине, облачённой в тёмный пиджак. Но как только мы забрались в более плотную толкучку, меня начало сносить в сторону.
Я задышала чаще, протянула руку, чтобы ухватиться за Гришу, но как раз в этот момент толпа решила, что больше не намерена кого-либо пропускать. Меня оттолкнули назад.
Я покачнулась на каблуках, рука машинально коснулась щеки, словно желая защитить пострадавший участок.
Вокруг меня образовался небольшой островок. Я даже обрадовалась, но вдруг спереди образовался затор и люди, загалдев, двинулись в обратную сторону.
В панике я вцепилась в свою маленькую сумочку на тонком ремешке, шагнула назад, но врезалась в кого-то.
К моей спине прижалась твёрдая грудь, а вокруг талии обвилась мужская рука, чтобы поддержать, пока я не обрету равновесие.
Я застыла.
На секунду мне показалось, что это Вит.
Ноздрей коснулся аромат его геля для душа. А рука на моей талии настолько горячая, что её тепло просачивалось сквозь плотную ткань платья.
Качаю головой, снимая наваждение. Мне просто показалось. Это не может быть он.
Я дёргаюсь, словно ужаленная, понимая, что стою, прислонившись к постороннему человеку.
– Прошу прощения, – поспешно заговорила я, поворачиваясь, – мне очень…
Поднимаю голову, чтобы посмотреть на того, кто был так любезен, что не дал мне размазаться по асфальту, да ещё не выказав при этом недовольство.
Мои глаза буквально утонули в синеве.
– Вит, – выдыхаю я, слишком шокированная, чтобы понять, что его руки по-прежнему на мне. Дыхание перехватывает, когда он притягивает меня ближе к себе, затем поворачивает нас, закрывая меня спиной от толпы.
