уже полюбить. Но без тебя мне теперь жизнь не мила.
– Айо, – ответил ей парень, – зови меня Айо. – Это буквы из имени главного конструктора той машины, из-за которой я появился на свет. Но, знаешь, ведь это путешествие очень трудное и далекое. Ведь сами мы туда никак не сможем долететь, а поэтому должны будем воспользоваться кое-чем невероятно опасным, но и не менее быстрым.
– Это чем же? – спросила его Ойи тихим голосом, который едва заметно дрогнул
– Черной звездой, – ответил ей Айо. – Да, и именно ей, – повторил он, глядя в глаза девушке, в которых вспыхнул уже настоящий ужас. – Но мы, конечно, не будем подлетать к ней слишком близко, потому что это гибельно для нас. Но мы всегда будем находиться на ее орбите. И звезда тогда сама уже нас разгонит до нужной скорости. Я долго наблюдал за космосом пока находился здесь и делал расчеты. И согласно им, как раз такая вот звезда вскоре должна пересечь плоскость эклиптики. Примерно между орбитами Марса и Юпитера.
– А когда же это произойдет? – спросила Ойи теперь уже почти шепотом.
– Сегодня, – ответил ей Айо. – И если ты хочешь полететь со мной, то мы должны отправиться прямо сейчас, потому что потом будет слишком поздно, и никакими усилиями мы не сможем уже эту черную звезду догнать.
Девушка затихла. Ведь она теперь понимала, что не успеет проститься ни со своими тримами, ни с Солнцем, ни с кем-либо иным, к кому успела уже так привыкнуть. Но рядом с ней был ее любимый, тот, кто был для нее теперь дороже всего на свете. И тогда она сказала:
– Я лечу с тобой. Я полечу с тобой даже на край Вселенной, лишь бы мы всегда были вместе. Вместе и навсегда.
После чего они, теперь уже вдвоем и, крепко держась за руки, взмыли сначала высоко в утренний воздух, а затем и покинули пределы земной атмосферы. Они вылетели в открытый космос, где сразу же направились к своей цели. Темной, почти невидимой черной звезде, которая беззвучно неслась с неимоверной скоростью по бескрайним просторам Вселенной.
И мало кто мог бы теперь заметить эти две маленькие яркие точки, которые находясь поблизости друг от друга, медленно вращались вокруг нее по вытянутой, очень удаленной орбите.
44. Последний человек на Земле
На морском побережье никогда не бывает по-настоящему скучно, особенно летом. Дети могут там купаться целый день или строить замки из песка. А взрослые наслаждаться прекрасными видами шумного моря или попросту загорать. Вот и в тот день, на удивление теплый и солнечный, двое тримов, совсем еще маленьких, сидели у самой линии прибоя и о чем-то мирно беседовали.
– Зу, – обратился босоногий мальчик к девочке, старательно выводя на песке какой-то рисунок, – говорю же, здесь нет ничего интересного. Тут только простые рыбаки живут и их семьи.
– Нет, – не соглашалась с ним девочка, – здесь обязательно должно что-то быть. Ведь не бывает же таких мест, чтобы вообще ничего необычного не было.
– Да-а, – усмехнулся ей мальчик в ответ, – необычный берег такой, море. Старик, вон, еще сидит на камне интересный. А немного дальше, вон за тем холмом, мой дом, тоже весьма примечательный, – он хмыкнул.
– А что это за старик, кстати? – слегка заинтересовалась девочка.
– Человек, – спокойно ответил ей мальчик. – Но только он глупый совсем и ничего не умеет. Наши то, конечно, помогают ему иногда. Но это лишь так, из жалости. Сам же он вообще ни на что не годен.
– А я вот никогда не встречала людей, – поднимаясь с песка произнесла девочка. – И еще, – она пригляделась к старику, – мне почему-то его немного жалко. Ты только посмотри, какой он бедный.
– Знаешь что, – рассердился наконец мальчик, – вот и ступай тогда к нему, раз он тебе так понравился. А я домой пойду. Надоело здесь уже просто так сидеть. Играли, играли и вдруг, на тебе, что-то интересное срочно подавай.
После чего тоже встал, отряхнул со штанов песок и направился прямиком в свою деревню. Девочка же, напротив, пошла к старику. Подойдя вплотную, она увидела, что старик этот и вправду имел вид весьма неказистый. Явно старая и очень поношенная рваная одежда. Тяжелый, затуманенный взгляд, устремленный куда-то вдаль. Да и морщинистые щеки его словно бы слегка мокрые от слез. А возможно это сам морской воздух, который у линии прибоя был буквально пропитан соленой влагой, так намочил их. Глядя на все это, девочка немного склонила голову набок и спросила:
– Дедушка, а почему вы здесь вот так сидите и ничего не делаете?
Однако старик ей на это ничего не ответил. Он лишь едва заметно повел глазами в ее сторону и посмотрел словно бы сквозь нее, так, как будто перед ним было совершенно пустое пространство. Тогда Зу повторила вопрос. И на этот раз старик уже ей ответил. Однако, сделал он это так неожиданно, что девочка даже слегка вздрогнула.
– Здесь хорошо смотреть на море, – произнес он очень скрипучим голосом, словно это дверь в доме открыли. – А еще думать о разном, – прибавил он после некоторой паузы.
– А о чем вы думаете? – снова спросила девочка.
Она теперь, просто из любопытства, дотронулась рукой до одежды старика. Однако тот вместо ответа вдруг поднялся со своего камня и, не говоря ни единого слова, направился медленно прочь. Девочка же последовала за ним. Через какое-то время они пришли в невероятно ветхий и очень неухоженный дом старика на самом краю рыбацкой деревни, где тот попытался было разжечь огонь в печи, но вместо этого лишь сломал несколько спичек. Тогда Зу сама взяла в руки коробок и растопила печь. Потом, глядя как он безуспешно пытался нарезать себе хлеб, который все время ломался и крошился, помогла ему и с этим нехитрым делом. И только после этого, вполне осознав, что старик был и вправду ни на что не годен, а также вспоминая слова мальчика на берегу, помогла ему приготовить обед и даже немного прибралась в его доме. Старик же тем временем внимательно следил за ней. Сначала с подозрением, потом с недоумением, и наконец с большой радостью. Ведь он, на самом деле, был и вправду сейчас ужасно рад, что ему помогли. Пусть только и сегодня и, возможно, в последний раз. Отчего и предложил девочке сесть с ним за стол и разделить нехитрую трапезу. После обеда они оба прошли на застекленную терраску, располагавшуюся позади дома старика, где тот, усевшись в поломанное кресло-качалку, теперь уже сам
