чем говорить.
– Видите, сколько вреда принесла религия в этот регион, – наконец нарушает он молчание. – Если религия идет не по правильному пути, то все, действительно, очень прискорбно. Но если проблема в религии, то ее можно разрешить только с помощью религии.
Вернувшись, мы попадаем на детскую церковную службу, в которой принимают участие 30–40 иракских детей. Эндрю Уайт говорит им, что сегодня у них гость из Дании.
– Мы ведь любим датчан, не так ли?
– Да! – хором отвечают они.
Мне приходится встать с церковной скамьи и сделать поклон – от лица всей нации. Во время проповеди звучат слова: «Мы потеряли все, кроме Иисуса».
После богослужения у входа в церковь уже накрыты столы с бутербродами и содовой. Темнеет. С верхушки памятника датским воинам прямо по именам погибших солдат стекает маленький ручеек. Внутри сырого мрамора светятся огоньки церкви. В тиши притихшего города слышится только звучание проточной воды. В Багдаде, население которого составляют почти 6 млн человек, отсутствует гул, типичный для всех мегаполисов.
Английский пастор сидит в своем кресле, позади него стоят трое солдат; они тут же исчезают, когда я собираюсь сделать фото. Я беседую с пожилым иракцем в бордовой рубашке, которого зовут Раат. Когда в этом храме, воздвигнутом в 1936 г. Епископальной англиканской церковью имени святого Георгия, не было колоколов, в обязанности Раата входило зазывать народ на службу. Мы с ним присаживаемся неподалеку от церковной двери.
Раат рассказывает, что прожил в Багдаде жизнь и никогда здесь не было хуже, чем в последние 10 лет.
– Все уехали, чтобы избежать кошмара такой жизни. Нас убивают и преследуют, наши церкви подвергаются нападениям. Нам дают понять, что наше присутствие здесь нежелательно.
Он рассказывает, что ему пришлось пережить 18 марта 2004 г. В тот день, сидя у себя дома, он с детьми, двумя сыновьями и тремя дочерьми, смотрел телевизор в гостиной. В окно ударила пулеметная очередь, пули попали в шеи двум из его детей, сыну и дочери, они погибли на месте. Он рассказывает в подробностях, как дочь упала на столик в гостиной со снесенным затылком.
– В стене дома до сих пор остались следы пуль. Я никак не могу себя заставить их замазать, – говорит он.
Раат считает, что за этой акцией стояли шиитские боевики армии Махди, которая была основана иракским лидером Муктадой аль-Садром в 2003 г.
– Они стреляли в нас за то, что мы христиане, – уверен он.
Сначала семья бежала в Иорданию, но им не удавалось свести концы с концами в лагере беженцев ООН, поэтому пришлось вернуться в Багдад.
– Если бы получилось, я бы снова уехал, – делится он.
Узнав об убийстве детей, Эндрю Уайт нашел Раата и предложил помощь его семье. С тех пор они в церкви.
Мне удалось поговорить и с одним из солдат – юношей маленького роста, одетым в гражданское. Он христианин, однако, будучи солдатом, не может покинуть страну. Он говорит, что в принципе ничего не имеет против того чтобы жить в Багдаде.
– В этом городе все возможно, – возбужденно говорит он. – Коррупция здесь удивительная, все покупается и продается.
Тем не менее он тоже собирается уезжать и рассказывает, что ему удалось уговорить иракских пограничников дать ему возможность выехать в Сирию. Причина очевидна: через одного из своих друзей-мусульман он узнал, что исламистские группировки выплачивают по 300 долларов за убийство каждого христианина.
После ухода посетителей Эндрю Уайта отвозят в его апартаменты, и он, положив под голову подушку, занимает горизонтальное положение в своем кабинете с письменным столом, диваном и кроватью. На стенах висят самые разнообразные китчевые артефакты, полученные им в дар во время пребывания в Ираке. Я сажусь на тот же самый диван, на котором сидел сегодня утром. Мне подают чашку кофе с символикой посольства Департамента США: «Международная зона Багдад, 2009». В те годы американцы не стеснялись рекламировать свое присутствие в стране.
– Я даже не предполагал, что и через 10 лет после войны буду продолжать кормить бедняков, – говорит пастор.
Поиграв красными четками, он кладет подушку себе на живот. Я задаю лежащему священнику вопрос о смене веры. Во всех посещенных мной прежде странах тема обращения мусульман представлялась весьма спорной, многие с отвращением смотрят на священников, часто западных, которые практикуют такие вещи.
– Сложная ситуация, – говорит Эндрю Уайт. – Как-то раз мы крестили 13 мусульман. В ту же неделю 11 из них были убиты. Это была целая семья, пожелавшая обратиться. Однако я не делаю ничего, чтобы убедить людей принять крещение. Ничего для этого не делаю. Но если меня попросят, я буду это делать.
Он рассказывает, как две недели назад крестил одну мусульманку.
– Я спросил ее, почему она хочет перейти в христианство. Ей это было надо, чтобы выйти замуж за христианина. На следующий день после крещения она переехала в Турцию.
Он уверяет, что не пытается перетащить в англиканскую церковь посещающих его храм иракских христиан. Пусть принадлежат к своим деноминациям – ассирийской, халдейской церквям и прочее. Я спрашиваю Эндрю Уайта, не чувствует ли он ответственности за опасность, которая грозит его новообращенным.
– Вот поэтому-то я и пытаюсь избегать кого-то обращать. Мы ничего не делаем, чтобы побуждать мусульман, приезжающих сюда для посещения наших школ и клиник, переходить в нашу веру. Но иногда приходится их крестить, если они сами просят. Я предупреждаю их, чтобы они ничего не говорили своим супругам.
Он объясняет, что его церковь имеет защиту только потому, что она английская. Это также связано и с самой личностью Эндрю Уайта. Однако в настоящее время полностью защищенным оставаться никак невозможно. Он говорит, что в 2006 г. по всему городу были развешены сотни листовок, объявлявших его в розыск; в них говорилось: «поймать живым или мертвым».
– После этого мне на пару недель пришлось покинуть церковь, но потом я все равно вернулся.
Я спрашиваю, можно ли вообще привыкнуть к подобному стилю жизни.
– Я не могу представить себе ничего другого. Это странно. К сожалению, я по своей природе не пуглив. И это чистая правда. Нервничаю я крайне редко.
Единственный раз, когда он действительно испугался за свою жизнь, – это когда его похитили. Его бросили в подвал, где на полу валялись отрезанные пальцы рук и ног. Но у него при себе оказалось достаточно денег, и в тот же день он вышел на свободу.
Я интересуюсь, застал ли он здесь войну 2003 г.
– Застал, – отвечает Уайт. – Тогда в Ираке не было вообще никакой свободы. Все жили в постоянной тревоге. Самостоятельно иракцам никогда бы
