Знахарь откинулся на ажурную спинку стула и с улыбкой посмотрел на три бурдюка с новой кровью, сидевшие перед ним. Бурдюки были жилистыми, мускулистыми и горели желанием внедрять в застоявшуюся жизнь новые идеи и новое движение.
– Ганс сказал мне, что вы рассчитываете на меня как на лидера новой волны криминала… Что ж, пусть будет так. Я не возражаю. Но все вы должны понимать, что это снова организация, снова правила, которых нужно будет придерживаться, снова – не удивляйтесь этому – закон. Но это будет другой закон. Мы сметем все старое и на этом месте построим свою, новую, систему. И в ней не будет места разжиревшим авторитетам, которые не думают ни о чем, кроме собственных кубышек и генеральских дач, и в этом законе будет предусмотрена невозможность превращения человека в жадного барыгу. И главным пунктом должна быть дисциплина. Именно дисциплина, и не что иное.
Знахарь посмотрел на Ганса, тот понимающе кивнул и сказал:
– Понятное дело! Дисциплина – юбер аллес.
– Совершенно верно, – подтвердил Знахарь, – именно юбер аллес. И наказание за нарушение нового закона – смерть. Только так.
Он прищурился и испытующим взором оглядел сидевших напротив него людей, как бы желая убедиться, что никто из них не склонен к слабости и нарушению дисциплины.
Но их лица были тверды, как камень, а хмурые и решительные взгляды, которыми они ответили Знахарю, говорили только о том, что дисциплина – юбер аллес, а если кто сомневается, то тут ему и конец придет.
– Вы не знаете всего, – нахмурившись, сказал Знахарь, – но придет время, и когда вы сможете понимать некоторые вещи, пока что недоступные для вас, я расскажу вам о них. Без обид?
– Без обид, – ответил за всех Ганс.
Он точно знал, что двое его друзей несколько простоваты для обсуждения некоторых аспектов бытия и философии и что время понимания, о котором только что сказал Знахарь, для них не наступит никогда. Но они были верными и надежными людьми, и Ганс ценил их именно за это. А еще за смелость, бесстрашие и безжалостность, которые у других людей назывались одним словом.
И слово это было – беспредел.
– На сегодня хватит, – сказал Знахарь, – если есть вопросы, задавайте.
– Вопросов нет, – ответил Ганс, поднимаясь из-за стола.
Двое его соратников по беспределу тоже встали.
Встал и Знахарь.
– Мне было очень приятно говорить с вами и еще раз убедиться в том, что между нами – полное взаимопонимание, – сказал Знахарь, пожимая крепкие и надежные руки будущих соратников. – Мы сделаем то, о чем говорим. Мы изменим жизнь к лучшему.
Ганс по-военному кивнул, резко опустив и опять подняв голову, потом преданно посмотрел в глаза своему, наконец-то обретенному «фюреру» и, четко повернувшись кругом, направился к выходу. Двое его дружков последовали за ним.
Глядя им в спины, Знахарь усмехнулся и снова сел в кресло.
Достав трубку, он нажал несколько кнопок и, дождавшись ответа, спросил:
– Ну как, все слышал?
– Все до последнего слова, – в голосе телефонного собеседника послышалась улыбка, – вот они как раз проходят мимо меня.
– У них хвостов не было?
– Обижаешь тезку! Что же я – не профи?
– Ладно, ладно, – снисходительно ответил Знахарь. – Когда убедишься, что они отвалили, поднимайся ко мне, попьем пивка.
– О’кей, – ответил другой Костя и отключился.
Знахарь жестом подозвал официанта и сказал ему:
– Принеси-ка нам еще пивка и… пожалуй, крабов. Крабов – побольше. На двоих.
Официант вежливо кивнул и отправился выполнять заказ, а в дверях появился недавний телефонный собеседник Знахаря. Это был тот самый Костя, которому удалось остаться в живых после разговора со Знахарем на берегу Волги. Бывший спец, по всей видимости, наслушавшийся от Наташи хвалебных отзывов о Знахаре, относился к нему с большим уважением, но без всякого подобострастия. Знахарю это понравилось, и он решил сделать профессионального шпиона, как любила говорить Наташа, своей правой рукой.
Усевшись напротив Знахаря, Костя с улыбкой посмотрел на него и сказал:
– Ну ты им и наворотил! Будь Ганс поумнее, он бы наверняка понял, что ты просто вешаешь им лапшу на уши. Ты, когда катил на воров, явно перебрал.
– Да уж… – усмехнулся Знахарь, – ладно, ты давай пей пиво. Сейчас халдей крабов принесет.
– Крабов? Ух ты, здорово! Я тысячу лет не ел крабов, – обрадовался Костя.
– Вот сейчас и отыграешься, – сказал Знахарь.
– Не сомневайся, – уверил его Костя, – за всю тысячу лет.
Знахарь кивнул и снова вернулся мыслями к только что окончившемуся разговору с беспредельщиками.
С ними было все ясно.
Они всегда были готовы убивать, разрушать, уничтожать…
Оставалось только направить их энергию в нужное русло, и начнется такое… Знахарь представил, как он сталкивает лбами две такие мощные силы, и ему стало жутко.
Но… Почему только две?
И, будто прочитав его мысли, Костя спросил, вскрывая гигантскую крабовую клешню размером с ловушку хоккейного вратаря:
– Ну, хорошо. Беспредельщиков ты натравишь на воров. Те не замедлят с ответом, и это будет очень интересно. А как же менты и чиновники? Ты что, хочешь их обидеть и не пустить в эту увлекательную игру?
– Вот еще! – возмутился Знахарь. – Как же без них-то? Обязательно с ними, без них ничего и не получится.
– Вот и я говорю, – невнятно пробубнил Костя, вгрызаясь в краба.
Знахарь задумчиво посмотрел на своего нового помощника, увлеченно пожирающего давно забытый деликатес и, налив себе пива, спросил:
– Слушай, Костя, а у вас там, в этом федеральном шпионском ликбезе, преподавали теорию провокации? Может быть, это как-нибудь иначе называлось, но, в общем, ты, надеюсь, понял.
Костя оторвался от краба и, вытерев рот салфеткой, ответил:
– По части провокации лучше меня ты никого не найдешь. Могу поссорить кого угодно с кем угодно, хоть самого Аллаха с пророком Мухаммедом. Ты не беспокойся, мы все организуем в лучшем виде, и они бросятся друг на друга, как пауки в банке. Главное – самим не угодить под их горячие руки. Сейчас, погоди, я с крабом разберусь и расскажу тебе о великом искусстве провокации все, что знаю. А знаю я об этом немало.
Знахарь кивнул и представил себе, как воры, менты и чиновники начинают перегрызать друг другу глотки.
