Преподобный Троуэр поднял правую руку, разжал пальцы и положил ладонь на стекло. Надавил. Он нажал на него так сильно, что стекло прямо на глазах у Армора выгнулось, готовое вот-вот треснуть.
– Остановитесь! – закричал Армор. – Вы порежетесь!
Троуэр не подал и виду, что слышал окрик. Он продолжал давить. Армор направился к нему. Надо остановить этого человека, прежде чем он разобьет стекло и перережет себе все вены на руке.
С громким звоном стекло разбилось. Рука Троуэра по плечо исчезла в ночной темноте. Проповедник улыбнулся. Подавшись немного назад, он приложил запястье к торчавшим из рамы зубьям острых осколков и с видимым наслаждением принялся водить рукой по битому стеклу.
Армор попробовал оттащить Троуэра от окна, но священник проявил силу, которой Армор раньше в нем никогда не замечал. Армору ничего не оставалось делать, кроме как разбежаться и в прыжке сбить пастора с ног. Капли крови расплескались по полу. Армор схватил руку Троуэра, из которой хлестала кровь. Троуэр попытался откатиться от него. Выбора у Армора не было. Впервые с тех пор, как он стал христианином, Армор сжал кулак, коим и врезал Троуэру прямо в челюсть. Голова священника откинулась назад, с громким стуком врезалась в пол, и Троуэр на время потерял сознание.
«Надо как-то кровь остановить», – подумал Армор. Но сначала следовало вытащить из раны стекло. Некоторые осколки едва вонзились в кожу, поэтому их удалось просто стряхнуть. Но другие, особенно мелкие, вошли глубоко, торчали самые кончики, а скользкая и густая кровь мешала как следует их ухватить. Наконец Армор вытащил все осколки, которые смог найти. К счастью, кровь не лилась сплошным потоком, значит, основные вены не пострадали. Армор стащил через голову рубашку, оставшись голым по пояс. Из разбитого окна дул морозный воздух, но он не замечал холода. Разодрав рубаху на полосы, Армор сделал бинты. После чего перевязал раны и остановил кровь. Бессильно опустившись на пол, он стал ждать, когда к Троуэру вернется сознание.
* * *
Очнувшись, Троуэр изрядно удивился, обнаружив себя живым. Он лежал на спине на твердом полу, укрытый каким-то одеялом. Голова раскалывалась от боли. Рука саднила. Он помнил, что пытался перерезать вены, и знал, что должен попробовать покончить с собой еще раз, но настойчивое желание смерти, которое он ощущал прежде, исчезло. Он вызвал в памяти образ Посетителя, обернувшегося громадным ящером, его пустые глаза – не помогло. Троуэр не мог вспомнить, что он тогда ощутил. Хотя знал: ничего ужаснее он не видел.
Рука была туго перевязана. Кто наложил бинты?
Он услышал звук падающих капель. Затем хлопки мокрой тряпки по дереву. В тусклом зимнем свете он разглядел, что кто-то моет стены. Одна из оконных рам была наспех заделана деревянной панелью.
– Кто здесь? – спросил Троуэр. – Кто ты?
– Это всего лишь я.
– Армор.
– Стены мою. Это церковь, а не скотобойня.
Ну конечно, кровь, наверное, забрызгала все вокруг.
– Извини, – произнес Троуэр.
– Да ничего, я справлюсь, – ответил Армор. – Надеюсь, я вытащил все осколки из вашей руки.
– На тебе ничего нет, – заметил Троуэр.
– Моя рубашка на вашей руке.
– Тебе, должно быть, холодно.
– Было. Но я кое-как прикрыл окно и пожарче растопил печку. Ну и лицо у вас было, доложу я вам, словно вы были мертвы по крайней мере неделю.
Троуэр попытался сесть, но не смог. Он слишком ослаб, да и рука ныла нестерпимо.
Армор осторожно снова уложил его на пол.
– Лежите, лежите, преподобный Троуэр. Просто лежите. Вам пришлось многое пережить.
– Да.
– Надеюсь, вы не против того, что я зашел в церковь, когда вас не было. Я заснул за печкой – жена выгнала меня из дома. За сегодняшний день на улицу меня вышвыривали целых два раза. – Он рассмеялся, но веселья в его смехе было мало. – А потом я проснулся и увидел вас.
– Увидел?
– Вам явилось видение, да?
– Ты узрел его?
– Плохо. Вас было видно хорошо, но кое-что я уловил, блики какие-то. Они кружились по стенам.
– Ты видел, – сказал Троуэр. – О Армор, это было ужасно и одновременно так чудесно.
– К вам снизошел Господь?
– Господь? Бог бестелесен, его нельзя увидеть, Армор. Нет, я свидетельствовал ангела, ангела наказания. Наверное, именно его лицезрел фараон, когда ангел смерти прошел по городам Египта, забрав царского первенца[49].
– Ого, – задумчиво промолвил Армор. – Значит, мне следовало позволить вам умереть?
– Если б мне надо было умереть, ты бы не смог спасти меня, – улыбнулся Троуэр. – А поскольку ты спас меня, поскольку очутился в церкви в момент моего крайнего отчаяния, это можно счесть знаком, что мне суждено остаться в живых. Я подвергся наказанию, но не был уничтожен. Армор, мне дан второй шанс.
Армор кивнул, но Троуэр заметил, что он чем-то очень обеспокоен.
– В чем дело? – спросил Троуэр. – Что за вопрос ты хочешь задать?
Глаза Армора расширились:
– Вы читаете мои мысли?
– Если б читал, то не спрашивал бы, что тебя так волнует.
– Ну да, верно, – улыбнулся Армор.
– Обещаю, если смогу, я отвечу тебе.
– Я слышал вашу молитву, – произнес Армор. И замолк, подразумевая тем самым вопрос.
Но поскольку Троуэр не понял, что хотел спросить Армор, поэтому ответил наугад:
– Я был в отчаянии, потому что подвел доверие Господа. На меня была возложена миссия, но в самый ответственный момент в мое сердце закрались сомнения.
Протянув здоровую руку, он схватил Армора. Пальцы впились в колено стоящего рядом мужчины, ощутив грубую ткань штанов.
– Армор Уивер, – взмолился Троуэр, – не позволяй сомнениям вторгаться в твое сердце. Никогда не задавайся вопросом, правда ли то, что известно тебе. Именно через эту дверь проникает сатана, чтобы завладеть тобой.
Но не это хотел услышать Армор.
– Спроси меня, что ты хочешь спросить, – сказал Троуэр. – И я отвечу тебе правдой, если смогу.
– В своей молитве вы говорили об убийстве, – промолвил Армор.
Троуэру не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о ноше, которую возложил Господь на его плечи. Но если бы Бог желал сохранить все в тайне. Он бы не позволил Армору оказаться в церкви и подслушать молитву.
– Я верую, – произнес Троуэр, – что тебя ко мне привел сам Господь Бог. Я слаб, Армор, и я потерпел поражение, не исполнив волю небес. Но теперь я вижу, именно Он направил ко мне тебя, человека верующего, в качестве друга и помощника.
