— Да, она очень интересно преподает! — улыбнулся в ответ Бастиан. — Еще рассказывала случаи из своей практики в приграничье.
Честно говоря, после его слов я даже пожалел, что не пошел на целительский. Как оказалось, там много такого, что мне тоже не помешало бы узнать. Впрочем, если Гриан Борд не солгал, то нам тоже будут преподавать основы этого направления магии.
Снова посмотрел на девушку-библиотекаря. Дальнейшую ее судьбу представить нетрудно. Отцу позволили пристроить дочь к себе в помощь и оставить в Академии. Да и куда она еще могла пойти с таким лицом и выгоревшим источником?
Невольно вспомнилась собственная жизнь в родном мире. Да, тем, кто чем-то отличается от других и является в глазах общества ущербным, тяжко приходится в борьбе за свое место под солнцем. Такое и полностью здоровым порой нелегко. Что уж говорить про тех, кому повезло меньше!
Почувствовав мой взгляд, Даниэла все же посмотрела на меня. Я постарался убрать с лица малейший намек на жалость или нечто подобное. По себе знаю, как такое выводит из себя. Посмотрел на нее, как на обычную девушку, и даже дружелюбно улыбнулся и кивнул. Даниэла чуть нахмурилась, с подозрением вглядываясь в мое лицо, и поспешила отвести глаза.
Видимо, несладко ей приходилось, раз даже в проявлении дружелюбия чувствует издевку. Я, хоть и не могу прочесть ее эмоции или мысли из-за артефактной броши, но по выражению лица кое-что различить смог. Обижаться на такую реакцию не стал. Девушку вполне можно понять. Наверняка всякого натерпелась от идиотов, которые особой деликатностью не отличались. А тут какой-то смазливый юнец интерес проявляет. Наверняка какую-то каверзу замыслил. Или ему чего-то от нее надо. Полагаю, именно такие мысли пронеслись в голове Даниэлы, когда она на меня смотрела.
Наша очередь постепенно приближалась. Перед нами уже оставалось всего два студента, когда за спиной послышался какой-то шум. Мы с Бастианом, как и многие другие, обернулись, чтобы понять, что происходит.
44
В конце очереди с высокомерно-холодным видом стояла нереально-красивая эльфийка в окружении свиты из собственных сородичей. Хотя, пожалуй, даже среди них она выделялась по степени внешней привлекательности. Золотистые волосы, собранные в какую-то сложную затейливую прическу, что лишь подчеркивала утонченные черты. Глазищи такие, что утонуть можно или надолго зависнуть. Сине-зеленые, очень яркие и большие, с чуть приподнятыми вверх уголками. Маленький носик. В меру пухленькие, но не чересчур, розовые губки. В общем, впервые я, пожалуй, увидел девушку, которая ничуть не уступала Мелиссе Ордлин! Только тип красоты другой. Если Мелисса — необузданная и страстная хищница, опасная и горячая, то эльфийка — холодная и словно лишенная эмоций, будто снежная королева, чьей красотой можно лишь любоваться издали, опасаясь даже прикоснуться. По крайней мере, именно такое впечатление она сейчас производила.
— Это же принцесса Гианара! — воскликнул кто-то из очереди, с восхищением глядя на эльфийку.
Девушка, если и услышала раздавшиеся вслед за тем взволнованные возгласы, то и бровью не повела. Ее мелодичный и какой-то хрустальный голосок был полон нескрываемого презрения ко всем собравшимся:
— Ранаред, позаботься о том, чтобы мне не пришлось торчать здесь дольше необходимого, — чуть скосив взгляд на стоящего по правую руку от нее эльфа, сказала она. — Ты знаешь, как я не люблю сюда приходить лишний раз. Вид этой убогой портит мне всякое настроение. Поражаюсь, почему это ущербное создание вообще здесь держат. Но к сожалению, не мне пока решать, — она особенно подчеркнула это «пока», давая понять, что после того, как станет играть более важную роль в королевстве Гренудия, все может измениться.
Львиная доля прелести красавицы в моих глазах тут же исчезла. Терпеть не могу таких стерв, которые, походя, оскорбляют тех, кто им даже ответить не может, пользуясь своим положением.
Невольно посмотрел на Даниэлу, которая даже взгляд не поднимала от стойки. Ее руки, судорожно вцепившиеся в очередную книгу, едва заметно подрагивали.
Сам не знаю, что на меня нашло. Скорее всего, повлияло то, что сразу вспомнился эпизод из собственной жизни, когда я впервые после того, как стал инвалидом, решился появиться на улице. Мать катила мою коляску и вовсю старалась делать вид, что все хорошо и она рада тому, что я, наконец, решился вернуться к нормальной жизни. Я ловил жалостливые взгляды знакомых и незнакомых людей и чувствовал, как внутри скручивается тугая пружина злости и гнева. Смотрят на меня так, словно я уже и не человек вовсе! Так, развалина какая-то.
И тут я увидел ее. Светку Ларину. Девчонку, из-за которой, по сути, вся моя жизнь и пошла под откос. Ту, которая даже ни разу не навестила в больнице. Она шла по улице в компании какого-то незнакомого мне мужика старше ее лет на десять. Умильно заглядывала ему в глаза, что-то ворковала. Он же снисходительно поглядывал на нее, собственнически придерживая под локоток. Тут Ларина заметила меня и побледнела, виновато отвела глаза. Мужик заметил ее реакцию и бросил в мою сторону недоуменный взгляд, в котором немедленно отразилось какое-то гадливое презрение.
— Ты его знаешь? — донесся до меня его ленивый голос.
Они говорили негромко, но ветер доносил их слова до нас с мамой без всякого труда, о чем они, видимо, и не подозревали.
— Мой бывший одноклассник, — деланно безразлично отозвалась Света. — Прямо после выпускного подрался с кем-то. Результат сам видишь. Говорят, уже на ноги не встанет.
— Понятно. Ну, пойдем тогда. Или ты хотела пообщаться с этим ущербным?
— Вот еще! — фыркнула Ларина. — Много чести для него!
Они прошли мимо, лишь небрежно кивнув нам. Мама что-то начала говорить, как-то утешать, но я ничего не слышал. Повернув голову, смотрел вслед этим людям и пытался справиться с бессильной злостью и горечью, разъедающими изнутри. Здоровые, сытые, довольные собой и жизнью, они даже не пытались поставить себя на место того, кого вот так походя смешали с грязью. Им на это было попросту плевать!
Воспоминания развеялись, и я снова увидел перед собой изуродованную девушку, которую только что ни за что ни про что смешали с дерьмом. И понял, что в этот раз не стану просто молчать.
Как раз в этот момент Даниэла выдала книги тем, кто стоял перед нами, и мы с Бастианом оказались возле стойки.
— Даниэла, — достаточно громко сказал я, чтобы донеслось и до ушей эльфийки, — вас ведь так, кажется, зовут?
Девушка вздрогнула и неуверенно подняла на меня глаза, в которых застыли усталость и тоска. Как-то дергано кивнула.
— Знаете, когда я только что посмотрел на принцессу эльфов и на вас, у меня в голове всплыли строки из стихотворения, которое когда-то читал. Хотите услышать?
Не ожидая ничего хорошего, а скорее, очередной насмешки, Даниэла промолчала. Я же продекламировал фразу — одну из немногих, что запомнилась со времен школы:
— «Что есть такое красота И почему ее обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде?»[1]
Некоторое время Даниэла переваривала услышанное, потом широко распахнула глаза. Видимо, подтекст поняла. На ее губах появилась робкая улыбка.
