Начинаю перечислять фамилии, компания не очень большая, всех ключевых людей я знаю. Она вздрагивает на фамилии Бабин.
— Финдир? — Перед мысленным взором тут же возник «папик». — Ну он-то точно был в курсе. И он приставал ко мне на презентации Васнецовой. Вы же видели!
— Видела, простите его, пожалуйста. Он неплохой человек.
— Неплохой человек, который годами шпионил на вас?!
— Я редко у него спрашивала про Максима. Вы не о том беспокоитесь, Марина. Но вы его любите. И это хорошо.
Она тяжело поднялась со скамейки.
— Куда вы?
Ксения не отвечает, тяжелым взглядом смотрит на дом, поднимает голову выше, я знаю, что именно она сейчас пытается разглядеть.
— Я не брала в руки кисть, кажется, с тех пор, как не была здесь, в мансарде Максима. Рисовала только для того, чтобы быть рядом. Мне пора, Марина. Мне было приятно, правда приятно на вас посмотреть. Наверное, вам это говорили — вы на меня совершенно не похожи.
Что? И это все? Она действительно вот так вот уйдет? Ничего не объяснив толком?
Я едва успеваю схватить ее за рукав блузки, как раздается грохот, и через мгновение, не больше, хлынул ливень. Да такой, что мамочки с визгом похватали детей и понеслись к своим подъездам.
Дернула ее на себя, и мы тоже побежали, поскальзываясь на мокром асфальте.
Стоим в подъезде обе мокрые до нитки, блузка Ксении превратилась во вторую кожу, с брюк вода чуть ли не ручьями падает на бетонные ступени. Волосы… да лучше не смотреть, сама, наверное, такая же.
— Идемте!
Скажи мне еще час назад, что я Ксению Навроцкую позову в нашу с Максом мансарду, залепила бы шутнику рот пластырем.
— Здесь все по-другому. Не думала, что еще когда-нибудь окажусь здесь.
— Расскажите все, Ксения. Это вас отец спрятал, да? Где вы скрывались все эти годы? И за что хотите Максиму отомстить? Что отец не оставил вам компанию?
Ну вот. Опять прорвало!
— Я пыталась выжить, Марина, — она усмехнулась. — Пыталась научиться жить со своей…. Но вам ведь не это интересно, верно? Вы боитесь, что я приехала, чтобы претендовать на наследство папы? Думаете, хочу, чтобы Макс мне отдал деньги от продажи компании? За что мне мстить Генварскому? Я сама попросила папу оставить свое архитектурное бюро Максиму.
— Вы? Но почему?
— Я возьму полотенце, ладно? У вас фена здесь нет, наверное.
— Почему?!
— Почему Максиму? А кому еще? Я архитектуру оставила в прошлой жизни. А Генварский… вы ведь неплохо его узнали за эти месяцы, верно? Никто лучше него не мог распорядиться папиным наследием.
— А Дугин?
— Денис? — Ксения удивленно приподняла брови. — Денис очень умный, трудолюбивый, прекрасный имитатор, но без божьей искры. Идеальный номер два. Мы с ним общались в институте. Бедняга расстроился, когда не получил компанию.
— Вы и это знаете?
— Да, Бабин как-то рассказывал.
— Тогда зачем вы наняли Полину? Сестра мне все рассказала!
— Ваша сестра что-то путает!
— Тогда откуда она про вас узнала?
— Марина, я понятия не имею, о чем вы говорите! — Ксения начала раздражаться. — Я знаю, что Максим поехал к Неклюдову, дядя Федя мне очень помог, когда я нуждалась в этом. Но когда Макс вернется, может, он объяснит, что происходит!
— Вы знаете, зачем он поехал?
— Конечно, я знаю. Папа оставил письмо Максу. В нем он объясняет, почему скрыл меня от всех. В первую очередь от него, от Максима.
Рука сама тянется к мобильному — набираю номер Генварского, в ответ лишь длинные гудки. Он еще в дороге, но всегда отвечает, когда я звоню. Может, не слышит?
— Кто-то нанял мою сестру, которая тоже очень похожа на вас в молодости, и заплатил ей огромные деньги, чтобы она появлялась перед Максимом. — Вижу, как глаза Навроцкой расширяются от удивления. — А что вы делали на презентации книги Васнецовой?
— Я всего на два дня прилетала в город, я не здесь живу. Марина, я просто хотела на него посмотреть. — Она замолчала. — А увидела вас.
— Да, с этого все и началось.
— Что началось-то?!
Я до конца своих дней, наверное, не объясню, что произошло дальше. Почему я так поступила? Ведь я не доверяла ей, слова По не переставали звучать в голове: «Это она все придумала». И вместо того, чтобы дозвониться до Макса или до Дугина либо вызвать полицию, я все ей рассказала. Почти все.
— Кто бы ни нанял вашу сестру, — медленно произнесла она, — это не я. Но этот кто-то давно знает, что я жива.
Она напугана.
— Да вы все время, я не знаю, как привидение, все время рядом. Эти ваши дурацкие шахматы, они мне снились, я сама их рисовать уже начала! — снова взрываюсь я. — Эти картины, даже Голованов, ваш бывший учитель, увидел вашу руку или похожую на вашу руку. И вы будете утверждать, что не вы?!
— Марина, я шахматы не держала в руках лет десять, если не больше, — произносит она мягко. — В первые годы лечения мне вообще категорически запрещали возвращаться к тому, что… делает меня нестабильной. Вы ведь знаете мой диагноз? Уверена, Максим вам рассказал.
— Рассказал.
— Когда он бросился за вами на той выставке, я сразу все поняла. Думаю, быстрее, чем он.
Она замолчала, а я не знала, что ей ответить. Посматривала на мобильный, ждала звонка Максима, но он не перезванивал.
— Так почему вам шахматы снятся? — Ксения заговорила первой. — Максим тоже неплохо играл.
— Но вы были лучшей!
— Кстати, нет. И что за картины?
Листаю фотки на телефоне, а ведь Ксения только что сказала, что не рисовала много лет.
— Вот эта, например, шахматная доска и фигуры. Она в кабинете Голованова висит, он собирает картины своих уч…
— Это не моя картина, — напряженный голос Ксении пугает. — Но я знаю, чья она. А есть еще что-то?
Протягиваю ей телефон, на экране — картины Анны Штерн.
Ксения судорожно листает картинки, качает головой.
— Не похоже на меня, но я… не может быть, просто не может быть… Максим проверял диагноз? Вы уверены, что он умирает?
— Хотели проверить, вот на следующей неделе полетим в Германию. — Я растеряна, но что-то внутри заставляет дышать увереннее. — Почему вы спрашиваете? Кто? Кто рисовал эти картины?
— Рисовал тот, Марина, кто всегда нас с Максом обыгрывал в шахматы. Немедленно звоните Максиму. Сейчас же!
Она не ждет, лихорадочно вырывает из рук мобильный.
— Да кто? — Мой вопрос перекрывает громкий стук в дверь.
