— А на переднее нельзя?
— Да садись ты уже, женщина! — несдержанно бросает Вадим, подталкивая меня на сиденье.
Превращаюсь в какую-то рохлю, ей Богу. И достойно ответить не могу, и толком возмутиться. Вместо этого усаживаюсь и наблюдаю за выезжающим со стоянки Вадимом.
— И куда мы так торопимся?
— В ЗАГС. Он работает сегодня до четырех, — невозмутимо бросает Вадим. — Вот поэтому у нас совершенно нет времени. Хоть я и договорился, но ждать нас тридцать первого декабря никто на хрен не будет.
— Ты нормальный вообще?!
— В целом, да.
— Мы так не договаривались. Вадим! Я может платье хочу, фотосессию. Ну… блин!
— Все будет, но потом. Платье белое в пакете-надевай, кстати. Красивое потом купим, сейчас просто распишемся, но, чтобы ты была в белом. Я хочу новый год встретить женатиками.
— Женатиками?!
— Так точно, давай, Леночка, не тормози. В машине одеваться и так не шибко удобно. А пока будешь надевать платье, вспоминай о том, что мы будем только вдвоем. Никаких неудобных гостей, которых бы твой папаша обязательно привел.
— Но так не делается, Вадим! Я даже толком не накрашена!
— Я тебе уже не один раз говорил, что без косметики ты ничуть не хуже, может даже наоборот. И это не комплимент. Одевайся, Леночка.
Нет слов. Просто ни единого слова. Хотя, если быть честной-встречать новый год в статусе жены звучит безумно круто и так классно что ли. Но это слишком даже для Вадима.
Беру пакет с платьем и офигеваю. Это не платье, а какое-то баба-село. Ну спасибо, что белое. Прекрасно, еще и колготок нет! И ведь вот же парадокс-надеваю! Совсем мозг поплыл. Ну а если призадуматься, то красивое белое платье можно надеть и на нормальное празднование.
— Вижу ты все. Поправь на груди рюши.
— Я тебе что-то сделала, Вадим?! За какие заслуги ты купил мне такое платье? — разочарованно бросаю я, рассматривая убогие длинные рукава.
— Да, тебе не идет, Леночка, но это плюс. Зато платье не оттеняет твоей красоты.
— Знаешь что?!
— Что?
— Я баба-село. Вот что!
— Ты самая красивая баба. В смысле, женщина.
— Ой, все!
Село не село, но все-таки самая что ни на есть баба. Иначе как объяснить, что я судорожно начала копаться в своей сумке и искать хоть какую-то косметику? К счастью, нашла и даже кое-что нанесла на свое прекрасное и взволнованное лицо.
В ЗАГС мы приехали ровно без двадцати четыре. И под косые взгляды Вадима на мои ноги, потопали внутрь.
— Прости, не подумал про колготки.
— Бог простит.
— Не дуйся, Леночка, ты все равно самая красивая невеста, — вручая мне букет из белых цветов, уверенно произносит Вадим.
А чего мне спрашивается дуться? Подумаешь, платье уродское, зато никаких дум и переживаний. Да и чего лукавить, мне же этого самой хотелось. Ну и что, что раньше, чем обещал. Мужик сказал-мужик сделал. Расписали нас быстро, ибо к нашему приходу все было давно готово.
— Ну что, давай на ручки и фото на память? — улыбаясь в тридцать зуба выдает Вадим.
— А может лучше к тебе на спинку, чтобы не было видно уродского платья? — не могу скрыть в ответ и я свою улыбку.
— Запрыгивай.
Глава 48
Катя, Катя, Катенька… что ж мне так хочется дать тебе в лоб? Хотя почему в лоб? По рукам. Точно! По рукам-чтобы не трогала украшенную мной елку.
— Катенька, — да что б меня! — Не сочтите за наглость, просто любопытно, зачем вы убираете елку в середине января? — как можно доброжелательнее интересуюсь я, вставая с кресла.
— Новый год прошел, поэтому и разбираю, — ни капли не обращая на меня внимания, продолжает снимать уже пятую по счету игрушку раздражающая меня секретарша.
— Ну, во-первых, он еще даже не наступил, согласно китайскому календарю. А учитывая, что у вас символ этого самого года висит на самом верху, это прям таки кощунство снимать его раньше времени. Вам так не кажется?
— Нет, не кажется.
— А зря. Повесьте обратно игрушки и оставьте елку в покое. Виктор Александрович вряд ли будет рад убранной елке. Он любит, когда вокруг праздник. А учитывая, что люди после выхода на работу злые и неудовлетворенные, а к вам вдобавок ходят еще и не очень нормальные, то вам тем более надо создавать окружение праздника. Понимаете?
— Конечно, она понимает. Оставьте, Катя, елку на своем месте. Уберем двадцать девятого февраля. Новый год по китайскому уже наступит, Леночка? — легонько приобнимая меня за плечи, с улыбкой интересуется Виктор Александрович.
— Однозначно наступит, — отвечаю я, выдавая в ответ не менее лучезарную улыбку.
— Пойдем, дорогая, — пропускает меня вперед, приоткрывая дверь в своей кабинет.
Я была тут сотни раз, но никогда не заходила с таким неприлично сверкающим от счастья лицом. Усаживаюсь в кресло, закидывая ногу на ногу, и машинально начинаю искать взглядом шоколадные конфеты. Только найти их не успела, Виктор Александрович присел напротив меня раньше, чем я их отыскала.
— Рад тебя видеть.
— Я тоже. Вижу вы хотите мне сделать кучу комплиментов по поводу моего внешнего вида. Говорите, говорите, не стесняйтесь. Я все приму.
— Я не буду произносить очевидные вещи, раз ты и так все знаешь.
— Ну, я так не играю.
— Ну, если мы играем, то я проиграл, ибо совершенно не понимаю с какой целью ты ко мне пришла. Я теряю хватку или мне действительно показалось, что первого января ты поздравляла меня вполне счастливым голосом. Хотя, если честно с тобой сложно сказать что-то наверняка.
— Вы боитесь услышать что-то плохое обо мне?
— Конечно. Ладно, Лен, как дела на интересующем нас фронте?
— Вот как, — вскидываю левую руку, демонстрируя кольцо. — Это помолвочное, — не скрывая радости в голосе выдаю я.
— Твой маньяк позвал тебя замуж? — не скрывая смешка в голосе спрашивает Виктор. — А я вот сразу тебе сказал-нормальный он мужик.
— Неа, не позвал, уже в жены взял. Во как! — вскидываю правую руку, демонстрирую уже обручальное кольцо. — Тридцать первого декабря вытащил меня с работы и отвез в ЗАГС.
Никогда не думала, что способна так долго не затыкаться, но меня прорвало. Да нет, не так. Я говорила, говорила, снова говорила и тупо хвасталась
— Почему вы молчите? Думаете это все быстро? Мне так тоже казалось с самого начала. Но какая по сути разница? Теперь я уже не представляю, как я раньше жила. Совершенно. Хотя, о чем я? Я и не жила, так, существовала, изредка наполняя себя эндорфинами, поглощая вкусняшки. Я больше не сублимирую, ну в смысле не драю унитазы, полы, полки, — поднимаю взгляд на задумчивого Виктора и совершенно не понимаю почему он молчит. Ну ведь что-то же сказать он должен, особенно после моего десятиминутного непрерывного болтания. — Что-то не так?
