Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Простите меня, если сможете. Мое письмо, я надеюсь, станет вашим оправдательным приговором. Передайте его тем, кому нужно. Я так и не научился юридическим премудростям, но на всякий случай попросил главного врача больницы засвидетельствовать мое послание. Пусть оно станет доказательством вашей невиновности.
Александр Данилкин.
P. S. К письму прилагаются старинные отцовские часы. Я надеюсь, вы не откажетесь принять этот подарок от меня, вашего должника…»
Грановский задумался. Молчал и Воронин. Комментарии были излишни.
Наконец тишину нарушил следователь:
– Часики, конечно, как вещественное доказательство я на время заберу. После выполнения всех формальностей мы их вернем Светлане Данилкиной.
Адвокат не стал возражать. Последняя воля умершего, как говорится, закон, но распоряжаться отцовским имуществом без ведома сестры Александр был не вправе…
– Хорошо, но что вы скажете про само письмо? Что вы собираетесь делать? – спросил Грановский.
– Ответ, я думаю, очевиден. Придется прекращать дело в отношении вашей Дубровской.
– Разумно, – скромно согласился адвокат.
– Никак не могу взять в толк: кого следует считать убийцей Арсения Данилкина? – наморщил лоб следователь. – Александр внес путаницу в этот вопрос.
– А мне кажется, истина содержится в его последнем обращении к Алине, – пожал плечами Грановский. – Девица выступила заказчиком убийства, Плешак – исполнителем. Действительно, только Павловская могла знать о состоянии здоровья своего любовника, о его боязни воды. Она и предложила самый простой способ лишения его жизни. Алина была мозгом преступного альянса, Плешак – грубой физической силой.
– А как же замечание Александра о том, что его отца в лодку было не затащить и насильно? Я предполагаю, что Алине было проще утопить любовника.
– Может быть. Но тогда осведомленность Плешака об обстоятельствах гибели Данилкина выглядит очень подозрительно. С чего вдруг Алина рассказала ему о своем злодействе? А кроме того, откуда у него появились часы? Нет, мне кажется, конечный вывод Александра абсолютно верен. А что до того, каким образом Данилкин попал в лодку, то моя версия такова…
Как мы помним, бизнесмен Савелий Игнатов, близкий друг покойного, рассказывал о том, как подруга Арсения пыталась помочь своему любовнику. Она якобы по собственной инициативе отыскала Плешака, более того, добилась, чтобы тот вернул деньги. Была назначена некая таинственная встреча в неформальной обстановке, после которой, я так понимаю, Арсения больше никто не видел. Вот на этой самой встрече он скорее всего и был убит.
– Но все же каким образом убийца заманил Данилкина в лодку? – не унимался следователь.
– Здесь я могу только предполагать. Вспомните слова Плешака: «Разве есть преграды для такой женщины?» Вот вам и ответ. Неформальная обстановка могла заключаться в совместной вылазке на природу, в рыбалке, наконец. Не зря ведь в одежде утопленника нашли рыболовный крючок? Данилкин был готов на все ради любовницы. Только из-за нее он согласился на эту более чем подозрительную встречу. Только из-за нее он шагнул в лодку. Кстати, кроме противоречивых данных от самого Плешака, нет никаких иных подтверждений тому, что Арсений был утоплен именно с лодки. Это самый логичный вариант, хотя и не единственно возможный.
– Как бы то ни было, Данилкин не стал жертвой несчастного случая, как мы предполагали раньше. Его просто утопили. Что касается обстоятельств смерти Плешака и Павловской, они теперь ясны, вне всяких сомнений. Так что примите поздравления, Семен Иосифович, вы выиграли и на этот раз! – признал поражение Воронин.
– Ну, я полагаю, и вы не в проигрыше. Раскрыто три убийства. Разве плохой результат?
– В проигрыше только ваша Дубровская, – нахмурился следователь. – Провести месяц в следственном изоляторе – это не шутка. Как вы думаете, она будет претендовать на возмещение ей морального и материального вреда?
– Обязательно, – заверил его Грановский. – Если она об этом забудет, я ей напомню. Ведь та шумиха, которая развернулась вокруг ее персоны после задержания – газетные статьи, выпуски новостей, – нанесла удар по ее деловой репутации, честному имени. Как ей теперь с этим работать?
– Да сейчас, когда над ее головой сияет нимб невинно арестованной, все заключенные нашего города почтут за честь иметь с ней дело, – проворчал следователь. – Что стоит та газетная шумиха, о которой вы упомянули? Сейчас шуму будет куда больше! Журналисты обожают такие темы. Правозащитники полезут со своими комментариями.
– Увы! Помните известную пословицу: «Семь раз отмерь – один отрежь»? Золотые слова! Однако мне пора…
Прощание было сухим. Грановский торопился по своим делам. Воронину не понравилась так некстати упомянутая защитником пословица. «Вот и води после этого с адвокатами дружбу, – с досадой подумал он. – Надо же! Мне казалось, мы почти достигли взаимопонимания…»
– Ну что же, я был прав. Вас можно поздравить! – говорил Сергей Аркадьевич Лизе.
Они сидели в маленьком уютном ресторанчике и беседовали. Отец Андрея был рад, что в уголовном деле Дубровской наконец-то поставлена точка.
Елизавете, ошеломленной неожиданной развязкой всей этой долгой истории, не верилось, что все происходящее с ней – правда. Она стала бояться ночей. Ей казалось, что как только она проснется, то увидит перед глазами не свою уютную спальню, а тесную душную камеру, набитую десятками полуобнаженных тел. Рядом опять будет Марта, и ей придется гадать, доживет ли она до следующего утра или месть «мамки» настигнет ее раньше…
Дубровская содрогнулась, отгоняя от себя страшные видения. Она была в ресторане по приглашению отца Андрея, и ей не хотелось, сидя с этим благородным человеком, вспоминать тюрьму.
– А все же, Сергей Аркадьевич, почему вы мне поверили? – лукаво спросила она. – Неужели у вас так хорошо развит дар предвидения?
– Совсем нет, – поморщился Мерцалов. – Вы же знаете, интуиция не самая сильная часть мужской натуры. Я предпочитаю наблюдения.
– Вот как? – удивилась Лиза. – И какие же выводы вы сделали обо мне, исходя из ваших наблюдений? Кроме, конечно, того, что я неловкая, неуклюжая и не умею произвести благоприятное впечатление на окружающих при первой встрече. Мне до сих пор стыдно за тот наряд, в котором я перед вами предстала в тот памятный вечер. Могу себе представить, что вы обо мне подумали.
– А мне не трудно вам рассказать. Я сразу понял, что вы находитесь под влиянием своей маменьки, женщины, несомненно, очаровательной, но слегка взбалмошной. Вы ранимы, впечатлительны и болезненно порядочны. Не любите авантюр. Во всем предпочитаете ясность. Что же касается вашего платья… Я не привык судить о людях только по их внешнему виду. Этого мало.
– Хорошо. Что же тогда вы думали об Алине Павловской?
– Вам интересно? Извольте. Я знал, что она влюблена в моего сына и мечтает заполучить его в мужья. Знал, что она изобретательна и коварна. Кроме всего прочего, она развратна и испорчена до мозга костей.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
