— Из-за брата.
— А что с ним?
— Уже ничего. Что может быть с мертвым? Его казнили по приказу "повелителя", — она ненавидящим тоном выделила титул своего бывшего владыки, — на площади, прилюдно как какого-то карманника или разбойника с большой дороги.
— Вот как?…
— Да, — рыжая полуприкрыла глаза. — А ведь он был самым лучшим, умным и сильным. Лучший воин, сильнейший маг, и красивый как полубог — даже здесь выделился. Этакая белая ворона среди темных — русые волосы и пронзительно-синие глаза. И невеста у него была видная, подающий надежды маг-аналитик — Шанти, да ты все равно ее не знаешь. Тоже дрянь та еще — даже слезинки не уронила, когда его казнили!
— А за что его?
— Ни за что! — подорвалась Келли, в ее глазах загорелись огоньки безумия. — Он ни в чем не был виноват, ясно тебе?
— Да-да, конечно, — испуганно согласилась светлая.
— Вот именно, — подтвердила рыжая и уже успокоившись спросила. — А ты как? Ну ладно я темная, нам почти ничего не стоит переступить ров между Тьмой и Ненавистью, а вам светлым — это же целая пропасть. Из-за чего?
— Влюбилась, — коротко ответила светлая, но не силах сдерживаться от желания поплакаться в жилетку хоть кому-то, выпалила. — А он по иронии судьбы тоже любил, но не меня, совсем даже не меня! А эту дрянь! Я так надеялась что она сдохнет, а она все никак — живет и живет, даже казнить ее не успели! А теперь, — ее голос зазвенел нотками ненависти, — оказалась и Госпожой! Даже смотреть на нее не могу!
— Эля что ли?
— Да.
— Вот дает! — восхитилась демонесса. — Девчонка-то оказывается не промах — все кобели за ней как за сучкой в охоте!
Кассандра обрадовано вскинулась — ведь нет ничего лучше якобы сочувствующего собеседника. Светлой наводящие вопросы нужны не были, ей просто хотелось выговориться, все равно кому. И если рассказ демонессы был короток и сух, то Кассандра будто вновь заживо проживала все события. Слишком свежи они еще были в памяти.
Келли не слушала, даже не пытаясь показывать вида, что ей интересно, раздумывая о своем: "Мда, что-то явно пошло не так как хотелось Госпоже, о чем и говорит ее ненормальное поведение. Но что именно? И знать бы еще как это повернуть в свою сторону? Но что-то поиметь с этого обязательно нужно"…
Утро красило стены Ледяного замка багрянцем рассвета, могильной тишиной… и похмельем. Хаат с трудом оторвала голову от подушки, обвела присутствующих — двух служанок и Келли мутным взглядом и, рухнув обратно в подушки, простонала:
— У меня внутри — любовь… Лучше бы это был кол в заднице!
— Почему?
— Я хоть знаю, что с ним делать.
"А ты думала, что сильнее меня"?
"Сгинь"!
— Но, Госпожа, вы же одна из Высших, неужели вы не можете с ней справиться?
— А она, по-твоему, кто?! Если Наэла в свое время отдала почти всю силу для Несущей свет, значит у нее тоже сила одной из Высших!
— Я понимаю, но она светлая, и даже пусть она сопротивляется, но ее душа уже должна была начать разрушаться, разве не так?
Хаат медленно подняла голову, пораженной нежданной отгадкой:
— Да… если только не…
Женщина подорвалась с постели, упала, вновь поднялась и на дрожащих ногах зигзагами добралась до зеркала. Постояла, пытаясь с похмелья привести мысли в порядок и соединила пальцы в аркане "Истины". Вокруг нее разлилось изумрудное сияние и на лбу вспыхнул символ Венчания.
От разъяренного вопля задребезжали оконные витражи и вспорхнули вспугнутые летучие мышки.
— Эта стерва успела Обвенчаться!!!
— И что?
— Она знает, что ее любят! И поэтому она тоже на меня может влиять…
ГЛАВА 15
— Я не хочу-у мороженое, я хочу пиро-ожное! С кре-эмом!
Шанти в очередной раз взболтала некую вязкую зеленую жидкость в пробирке, а после устало опустила голову и тихонько застонала:
— Ты замолчишь или нет, несносный ребенок?..
Сидящая рядом на стуле Айви демонстративно надулась и на зло заныла еще активнее, дополняя нытье такими вдохновленными завываниями, что любая гарпия, а то и баньши удавилась бы от зависти.
Заглянувший в лабораторию в поисках Повелителя Михаэль сочувственно глянул на бледное от недосыпа лицо демонессы с явно заметным нервным тиком, на девочку и понимающе протянул:
— М-да, эта малявка кого хочешь достанет.
— Я не малявка, я скоро цвести буду! — возмутилась Айви и показала оторопевшему от такой наглости падшему язык. — Сам дурак!
Майкл только широко ухмыльнулся, сделал ручкой и захлопнул дверь.
Создание противоядия для светлого Повелителя шло медленно — уже третий день Шанти безвылазно сидела в лаборатории, выкраивая лишь по несколько часов на сон и еду.
Первоначально для смертоносного заклинания Конрад взял за основу природные яды, в частности яды, вырабатываемые теневыми дриадами, а после дополнил их многоуровневыми каскадными заклинаниями, получив практически совершенное, необратимое заклинание.
Обычная магия здесь была бессильна, но недаром Шанти была лучшим аналитиком Темной стороны за последний десяток тысячелетий. Искать, придумывать иной раз невообразимые комбинации — что может быть интереснее? А ведь в сущности — что такое магия? Это наука: логичная, математически идеально выверенная и нужно только увидеть каркас, разложить на составляющие, а после вновь собрать воедино части. Сейчас аркан Повелителя представлял собой комнату, в которой несколько часов назад заперли котенка-егозу с клубком ниток. Теперь же этот клубок нужно смотать обратно, найдя тот самый кончик ниточки. Тем интереснее!
Впрочем, работа продвигалась бы куда плодотворнее, если бы ее мысли не метались как горные сайгаки, разрываясь между лабораторией и неким синеглазым ангелом.
Мыслями девушка все время возвращались к восхитительным семи дням. Дням безрассудной страсти и любви. Неужели она не может быть счастлива? Тогда после истории с Рэдом… когда его казнили — она думала, что свихнется. Нет, на самой казни она не проронила ни слезинки, просто стояла с неестественно выпрямленной спиной и смотрела. Только когда серебристое лезвие палача рыбкой нырнуло вниз, пресекая нить жизни, ее сердце будто на секунду остановилось. Даже не смотря на то, что Повелитель был прав. Не смотря на то, что эта сволочь, этот психопат и садист, в одиночку уничтожил целый город ради забавы. И он же был мужчиной, которого она любила больше жизни…
Тогда же на площади под топором палача и улюлюканье толпы, казалось, навсегда умерла и часть ее. Та часть, которая могла и хотела любить. Оставив холодную, расчетливую, математически выверенную до последнего шага стерву. Точнее — неживую проекцию, которая замкнулась в своем тесном двухмерном мирке из логики, реактивов и колб, и изо всех сил сопротивлялась сближению с кем-то.
