Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– Я уже еду.
Таг не стал со мной спорить. Когда я приехал спустя полчаса, ему было уже так плохо, что он попросту не мог возразить, хотя он все же нашел в себе силы, чтобы подмигнуть мне, и потребовал посадить его сзади вместе с Милли, чтобы он мог держать ее за руку. У них не было медового месяца как такового, но Милли утверждала, что ей все равно. Ее больше интересовало здоровье мужа. В отличие от химиотерапии, медовый месяц мог подождать. Генри не захотел возвращаться в больницу. Я его не винил – мне тоже туда не хотелось, – так что он остался с Робин, которая плохо скрывала свой страх. Как и все мы.
– Я вернусь, Генри, – пообещал Таг. – Запиши для меня все бои, ладно? Я купил подписку на спортивный канал. Я жду отчета к своему возвращению!
По словам доктора, у Тага повысился уровень лейкоцитов, но уровень тромбоцитов по-прежнему был достаточно высоким, чтобы начинать химиотерапию. Его оставили для наблюдения, но доктора не нашли инфекции или любой другой причины для высокой температуры. Наконец, спустя сутки, они пришли к выводу, что температура – это просто признак того, что его тело само пытается победить рак.
Сбив температуру и не имея причин откладывать дело в долгий ящик, доктора провели первый сеанс химиотерапии прямо в больнице. Таг отдыхал, Милли сидела рядом с ним. Ему даже удалось убедить медперсонал отпустить его домой, как только они все закончат.
А затем его начало трясти. Таг дрожал так сильно, что вся кровать тряслась вместе с ним, и его отдых в кратчайшие сроки перешел к свиданию со смертью. Я побежал за медсестрой, которая ничего не смогла сделать, кроме как вызвать доктора. Судороги продолжались. Все как во время приступа, только в этот раз Таг осознавал происходящее и страдал от мучительной боли, которой, казалось, не будет конца.
– Не д-д-дай им с-с-спасти м-меня, Милли! Я н-не хочу, ч-чтобы меня п-п-подключали к ап-п-п-паратам, к-к-которые в итог-г-ге кому-то при-придется в-в-выключить, – с заиканием произнес Таг, сцепив челюсти, чтобы выдавить из себя слова. – П-п-пообещай, ч-что от-отпустишь м-м-меня.
– Хорошо, Давид, я обещаю. Обещаю, – проворковала Милли, но ее глаза были расширены от страха, словно она изо всех сил пыталась увидеть его, сосредотачивала на нем всю свою энергию и не желала, чтобы между ними были какие-либо барьеры, даже ее незрячие глаза.
Таг повернулся на бок и прижался лбом к ее груди. Милли крепко обнимала его, несмотря на то что от его судорог и у нее стучали зубы. Она все равно не отпускала. В какой-то момент Таг попросил принести ему что-нибудь, что можно закусить, когда его язык начал кровоточить от укусов. Но он упорно прижимался лбом к груди Милли, даже в то время, как все его тело содрогалось на узкой койке.
– Такое случается периодически, – беспомощно сказал доктор, когда наконец-то ответил на вызов. – Химиотерапия атакует рак. Внутри него идет битва, и его тело просто реагирует на это.
Чего доктор не мог сказать, так это того, выиграет ли Таг эту битву. И четыре долгих часа никто из нас не знал ответа на этот вопрос. В какой-то момент мне пришлось выйти из палаты, чтобы взять себя в руки, позвонить Джорджии и укрепить свои стены. Если мой лучший друг умрет, я не хотел этого знать. Не хотел видеть его мертвую сестру за его плечом, его прапрабабушку, терпеливо ждущую, когда он переступит этот порог. Я не хотел знать. Я отказывался знать, потому что в такой ситуации важна надежда. Она бесценна. И я не собирался отбирать ее у своего друга или у его любимой девушки.
Где-то к концу ночи, когда судороги начали прекращаться и худшее осталось позади, Милли вышла в туалет, и я занял ее место рядом с Тагом. Он посмотрел на меня и спросил:
– Ты видишь их, Моисей? Молли ждет меня? Если ждет, то мы оба знаем, что это значит.
– Нет. Никто тебя не ждет, приятель. Здесь только мы – ты, я и Милли. Больше никого. Еще не время, Таг.
Это не было ложью. Я просто отказывался верить во что-либо другое.
Он глубоко вдохнул и взял меня за руку.
– Я люблю тебя, Мо.
– Я тоже тебя люблю.
Я впервые сказал Тагу, что люблю его, впервые произнес эту фразу кому-либо еще, кроме Джорджии, и слова ранили меня. Когда я признался в любви Джорджии, это было приятно. Но сейчас? Это было мучительно.
– Я знаю, – прошептал Таг.
И, вздохнув с облегчением, он уснул, а я цеплялся за своего друга, настроившись выполнить свое обещание сохранить его в мире живых.
Глава 25
Странно. Я основал «Команду Тага», потому что знал, что на ринге, в октагоне, в действительности никто не дерется в одиночку. Ты стоишь там и борешься с противником, но настоящая битва происходит за много недель, месяцев, порой годов до боя. Она заключается в подготовке, в команде, которую ты соберешь в помощь себе. У бойца всегда должна быть команда.
И из-за того, что за твоей спиной есть команда, которая рассчитывает на тебя, никто не хочет сдаваться. В ММА сдаться хуже, чем проиграть. Если борешься до конца и в итоге проигрываешь, это не такой уж и проигрыш. Но если ты идешь на бой и потом сдаешься? Это сильно бьет по бойцу. Это сильно бьет по команде. Это сильно бьет по боевому духу. Это значит, что ты не воспринял своего противника всерьез, не сделал свою домашнюю работу, не подготовился, твоя команда не помогла тебе подготовиться, и тебя поймали на горячем. Или же ты испугался и не поверил в свою готовность. Не поверил в себя. Не поверил в свою команду. И сдался. После такого трудно снова подняться на ноги.
Никто не дерется в одиночку. Это мой девиз для «Команды Тага» и для всех остальных. Но я никогда не верил в себя. Я и есть команда, и я хотел быть командой для других. Перед боем с Сантосом я сказал Милли, что все борются в одиночестве. И, наверное, в глубине души я не хотел, чтобы кто-то боролся за меня. Глупо? Банально? Возможно. Но такой я человек. Или таким я был человеком.
Моя нынешняя цель? Не сдаваться. Продержаться как можно дольше. Бороться. И, как я сказал Моисею, гонг прозвучит, когда прозвучит. Пока что моя команда помогала мне выстоять. Вся команда.
Все ребята пришли на мою свадьбу в футболках «Команды Тага». Более того, все гости были в футболках, костюмах или юбках «Команды Тага». Даже мои родители и сестры, устроившие мне сюрприз своим приездом. Генри надел свою футболку с пиджаком и бабочкой. Моисей оделся во все черное, как всегда, и явился в солнцезащитных очках, которые ни разу не снял, хотя церемония проходила в любимой церкви Милли. Очки прятали его глаза, и я знал, что он плакал. Я тоже, но не видел необходимости это скрывать. Там собрались все близкие мне люди, все люди, кому я близок, и этот день с легкостью можно назвать лучшим днем в моей жизни – доказательство того, что, даже когда болеешь раком, у тебя все равно бывают хорошие дни. Много хороших дней.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
