— Ты ничего не скажешь? — Карим не выдержал напряжённого молчания.
— Нет.
— Ладно, не говори, но ты же понимаешь, что рано или поздно нам всё равно придётся поговорить на эту тему.
— Не придётся, — сухо ответила я.
— Почему?
— Я не хочу ребёнка.
Карим замолчал. Молчал минуту, две, потом не выдержал. Ухватившись за мою талию, развернул к себе лицом и хорошенько встряхнул за плечи.
— Что ты только что сказала? — процедил сквозь зубы, а глазами прожёг все дыры на моём лице.
— Я. Не хочу. Этого. Ребёнка.
— Люба, — ещё раз встряхнул, отчего из моих глаз покатились слёзы.
— Мне больно, Карим!
— Мне — тоже. Очень больно слышать от тебя «такое».
— Так не слушай! Не нужно слушать. Уходи!
— Чёрта с два. Ты не можешь принимать решения в таком состоянии. Ребёнок мой, поэтому я не позволю тебе наделать глупостей.
Я расплакалась. Зажмурила глаза и тихо всхлипнула, ощущая в плечах боль из-за стальных тисков Карима. Мужчину отпустило. Услышав мой плач, Карим разжал пальцы и, приподняв меня до сидячего положения, бережно обнял. Я хлюпала носом, зарываясь лицом в вырезе мужской рубашки, а Карим гладил изгибы моих позвоночников и шептал, что всё пройдёт, забудется, у нас родится малыш, который сделает своих родителей самыми счастливыми. Я заснула в его объятиях. Впервые за долгое время я спала рядом с мужем и не видела тех кошмарных снов, которые вывернули всю душу наизнанку.
Проснулась на мужской груди уже поздно вечером. Карим не спал. Тусклый свет бросал блики на очертания его лица, поэтому я с лёгкостью смогла разглядеть хмурые брови и прищур глаз. Он думал. Раньше тоже всегда хмурился и щурил глаза, когда прибывал в размышлениях.
— Почему ты здесь? — Я хотела отстраниться от мужа, но он не позволил, положив руку на мой бицепс.
— Я там, где и должен быть.
— Ты мне ничего не должен.
— Ошибаешься, — ухмыльнулся Карим, а затем покрыл поцелуем макушку моей головы. — Я должен сделать тебя счастливой.
— Карим…
— Да?
— Я не хочу жалости. Не нужно. Не трать на меня время, я безнадёжная. Ничего не принесу тебе, кроме боли.
— Душа моя, — его голос дрогнул. — Ты уже сделала меня счастливым, а новость о твоей беременности, — большая ладонь легла на мой живот, но я никак не отреагировала. — Придаёт мне силы ещё больше бороться за нас. Мы же любили друг друга буквально недавно, разве ты успела забыть? Почему ты всё время отказываешься от меня? Разлюбила?
— Нет. Я ничего не забыла и не разлюбила.
Карим оживился. Приподнялся на одном локте, устремил в мою сторону нежный взгляд и бережно коснулся щеки, скользя указательным пальцем вверх-вниз.
— Тогда почему, девочка моя?! Я же с ума схожу, не зная, чем тебе помочь, — муж понизил голос до шёпота и, склонившись надо мной сверху, покрыл нежными поцелуями лоб, щёки, подбородок. — Люба, я очень-очень сильно тебя люблю и хочу, чтобы ты понимала, я никуда не денусь. Ни сегодня, ни через год, ни через тридцать. До конца своих дней я буду рядом и буду любить тебя, чтобы не случилось. Верь моим словам. Они от чистого сердца.
— Правда?
— Да, — выдохнул муж, прижимая мою голову к своей груди.
Я успокоилась. Расслабилась. Поудобнее устроилась под боком Карима и закинула на него ногу, а рукой обвила за талию. Прикрыла глаза и предалась воспоминаниям. Яхта. Свадьба. Крышесносный секс в каюте. Кажется, всё было буквально вчера. Карим прав. Мы действительно любили друг друга совсем недавно. Сходили с ума от одного только взгляда, слова. Я была счастлива с мужем, принимая его таким, какой он есть. А сейчас? Что сейчас? Я прислушалась к своим ощущениям. Вздрогнула. Затаила дыхание. Где-то глубоко отозвались импульсы. Они дёрнули мою душу за тоненькие нити, заставляя стучать сердце немного быстрее, чем обычно.
Когда наступило время ужина, Карим взял меня за руку, скрещивая наши пальцы в замок, и отвёл в столовую, где уже давно ожидал Арс. В комнате вкусно пахло. Мой любимый травяной чай щекотал ноздри, а аромат свежего пирога будоражил рецепторы. Впервые за долгое время я ела с удовольствием, с аппетитом. Мужчины наблюдали за мной со стороны, довольно улыбаясь. Понемногу я приходила в себя и это не могло не радовать.
— Не хочешь прогуляться перед сном? — спросил Карим, когда я доела последний кусочек пирога и облизала палец, который испачкала малиновым джемом.
— Можно.
— Систер, оденься потеплее. Сегодня очень холодно, — Арс вмешался в диалог.
— Хорошо, — я кивнула головой, улыбнулась. Подошла к брату и поцеловала его в щеку. — Я люблю тебя, — шепнула на ушко.
— Я тоже. Очень сильно люблю тебя, моя маленькая сестричка, — Арсений окутал мои плечи крепкими руками и со всей нежностью прижал к своей груди. — Береги себя. И… моего племянника.
— Арс, — я отстранилась. Заглянула в пучину серых глаз. Хотела сказать, что ещё ничего неизвестно и никто не знает, родиться малыш или же… Но потом передумала. Нет. Ничего не буду говорить, кроме: — хорошо, не переживай.
— Идём, — за руку потянул Карим.
В коридоре, перед самым выходом на прогулку, Карим одевал меня со всей осторожностью. Застёгивал молнию на пуховике, расправлял волосы, завязывал шарф и одевал на голову шапку. Я смотрела него снизу вверх, закусив губу. В воздухе витала нежность и это невозможно было не ощущать. Поддаваясь импульсам, я коснулась рукой щеки мужа и провела длинную извилистую линию до самого подбородка.
— Ты колючий, — произнесла без всякой задней мысли.
— Побриться? — чёрные глаза сверкнули неким блеском, а губы растянулись в улыбке.
— Нет. Мне нравится. Пусть остаётся.
Карим взял мою руку и поднёс к губам, чтобы поцеловать, а уже через минуты помог выйти на улицу. Холодный морозный воздух щепал кожу, а под ногами хрустел снег. Я наслаждалась прогулкой, ощущая спокойствие и умиротворение. Смотрела на звёзды, слушала приглушённый шум машин, доносящихся откуда-то издали, и всё время держала мужа под руку. В этот момент Карим был необходимым. Настолько сильно, что я боялась зажмурить глаза и представлять мир без него. Страшно. Очень страшно представлять. Больше не хочу.
***
Этой ночью Карим остался в доме Зарецких. Собирался уходить, но Люба сама остановила, бросив в спину короткое: «Останься со мной». И Карим остался, не веря собственным ушам, как и огромной радости, заполонившей всё сердце. Они лежали на кровати и смотрели фильм. Было легко, свободно и уютно, как в недавние времена. А потом была ванная. Карим сидел на бортике и не сводил глаз с любимой супруги, пока та, зарывшись под белую пенку по самую шею, лежала с закрытыми веками, предаваясь грёзам. Барьеры разрушились. Обиды начали забываться. Прошлое уходило в историю.
