Книга Пыль всех дорог - Наталья Ракшина

— Чего тут думать, белобрысая! — философски заключила наемница. — Если все это правда, то единственный разумный выход — послушать чужака и уйти прямо сейчас.

Диген захлопал в ладоши и даже ушами взмахнул в знак согласия:

— Чернявая дело говорит!

В воздухе отчетливо потянуло холодом.

— Ты хочешь сказать, человек, что нам придется уйти и оставить… — Взгляд желтых глаз человека-тигра потеплел, коснувшись лица черноволосой девушки. Сходство этих двоих было очевидно. — … оставить ее тем, кто вот так распорядился ее судьбой?

Сейчас Валентин прекрасно осознавал, что оборотнем движет то же самое желание, что и самим майором, когда тот впервые увидел компас из станза на спине у Таи: подержаться за шею любителя вживлять железки в женское тело, да так, чтобы это хобби у любителя пропало начисто.

— Силы не равны. Вряд ли мы сможем тягаться с хозяевами времени, — покачал он головой. — Попробуем их обхитрить… А о ней позабочусь я.

Кристаллы инея оседали на стеклах высоких стрельчатых окон.

— Пожалуйста, — мягко сказала Тая. — Уходите оба. Я не знаю, насколько еще хватит заряда синха.

Ковалев встрепенулся. Если это так…

«Так!» — подтвердила маленькая испуганная девочка, скрывающаяся за плотными шторами в уголках неземных глаз. Девочка, которую, кажется, видел один Ковалев, и она действительно очень боится. Может быть, Путешественник по имени Берт-Таи ошибся, и у нее нет шансов остаться в живых даже после того, как морф закроет доступ в реальность?..

— Ты не можешь уйти с нами? — с сомнением в голосе спросила Скворцова.

— Нет… В одном мире не должно быть две меня. Одна взрослая, другая… пока что в тебе, мама.

Серебристый контур фигуры металломорфа начал обретать плотность. Видя, что белокурая женщина колеблется, майор быстро добавил:

— Если хотите спасти еще и мальчика, уходите немедленно. Вам нужно будет рассказать все в лаборатории и убедить Берт-Таи отправиться с … морфом.

Да уж… Сюрприз будет для копии Таипова, да не один: явление Скворцовой в сопровождении того, кому еще предстоит как-то на Земле обжиться в условиях повышенного интереса спецслужб, известие о выжившем отце Альберта Ивановича, и о том, что… если не найти срочно мальчика Лешу, он станет вот этим ледяным демоном…

Если тамошний Альберт Иванович не поверит, всему плану конец.

— Хорошо. — Гостья Озерного Дома резко поднялась со стула, снимая перевязь со шпагой. — Я правильно понимаю, лишние станзовые вещички дома ни к чему?.. Идем, Джар. Спасибо, что ты со мной.

Холод накрыл библиотеку и…

* * *

… Тха-Сае прижалась к Ковалеву, как было совсем недавно, когда они сбежали из дворца наместника в Энье. У Валентина на поясе нет сумочки с синхом, она сейчас у Таи. Зато за пояс держится Диген, сосредоточенно пыхтя.

— Я боюсь… — едва слышно прошептала Тая. — Мне кажется, я уже начинаю исчезать.

— Нет. Я держу. Ты все та же — из плоти и крови. Да… и не забудь отдать пистолет Аисе, пусть приберет подальше.

Майор даже не сразу понял, что речь сейчас звучит привычно, на русском языке — они уже близки к границе мира Земли.

У Ковалева твердый и спокойный голос, и он ни за что не покажет черноволосой девушке, насколько сейчас боится сам — опасается, что ее не станет, и вся его жизнь потеряет смысл.

Для мужчины и домофея сейчас состоится финальный прыжок — в свой мир. Тая останется в нейтрали, пока за ней не придет морф — после того как устроит на границе парадоксального пространства тот самый взрыв, отделяющий Землю от нейтрали. Вместе с морфом девушка отправится в свою конечную точку, на песчаное плато в Тхагале, отдаст синх, а дальше… как узнать о том, что она жива?.. Никак, и это хуже всего. Что, придется мучиться всю жизнь этим вопросом?! Сколько опасностей могут поджидать одинокую девушку в мире, где споры все еще решаются мечом и правом сильного? Например, непраздный интерес со стороны Тхагов, Энхгов или же Путешественников? Спору нет, Аиса — тетка боевая, но…

Какая-то мысль подспудно крепла, превращаясь из скудной искорки в мощный световой луч. Мысль о том, как правильно поступить сейчас.

Тха-Сае вынула синх из сумочки, напряженно присматриваясь к его текучим контурам. Пора проститься, раз и навсегда. У каждого своя жизнь, своя судьба. Останутся лишь воспоминания, тускнеющие со временем, как покрывающиеся пылью зеркала. Ковалев тоже бросил взгляд на проклятый прибор, который скоро отнимет у него девушку с кошачьими глазами. Что ты пялишься на эту дурацкую мертвую каплю?! Смотри на Таю, вы с ней вот-вот расстанетесь раз и навсегда, и не будет больше НЛО над Пермью и окрестностями, не будет пылевых вихрей с окнами в другую реальность, не будет надежды на встречу… Ни один бродяга больше не пересечет границу твоей Земли, тем более, вопреки ходу времени.

И Ковалев смотрел. Он видел, что длинные черные ресницы уже слиплись стрелками от слез. Может быть, Тая тоже предчувствует угасание воспоминаний, тускнеющих, как пыльные зеркала?

— Я не хочу это видеть, — проговорила девушка, пряча в сумочку синх. — Видеть, как наше время уходит.

Радужная бездна под ногами пришла в движение, и в волне холода рядом оказался морф. Не нужно долго думать, кто это. Пора.

Скрипучий голос домофея прозвучал глухо, как сквозь вату, и был лишен привычного ехидного оттенка:

— Ковалев! Что ты висишь, как майский пень?! Неужели не понятно, что делать?!

Да все понятно. И вот уже сделано то, что принято между мужчиной и женщиной перед прощанием: поцелуй, последний, до нехватки воздуха… Тебя, майор, ждет работа, рутина, случайные боевые подруги, в общем и целом — жизнь без нее, без черноволосой и желтоглазой. Обычный график старого холостяка, который раз в год встречается с близкими, живущими своей жизнью.

— Отпусти, пожалуйста… — Голос Тха-Сае звучал на грани слышимого.

Он уже начал отпускать, одновременно протягивая руку закованной в ледяную броню руке морфа. Ладонь обожгло…

— Майор, ты такой же дятлообразный, как Витя! Ну?! Допер?!

Допер.

Допер окончательно после того, как Диген насвистел очередную песенку. Очень музыкально, как всегда. Про то, что на струнах лежит пыль, а под окном ржавеет разбитый телевизор. Прим. авт.: речь идет о песне группы БИ-2, «Компромисс». На гитаре Валентин играть не умел, телевизоров из окна не бросал, но… компромисс с жизнью уже состоялся. Работа, рутина, случайные подруги, а также те, кто по долгу службы дает команду «фас». И фраза-вопрос насчет того, не взять ли свой аккорд напоследок, сейчас звучала актуально, как никогда.

Обожженная лютым холодом ладонь прикоснулась к руке морфа снова, но только для рукопожатия.

— Спасибо за все… — Валентин посмотрел в покрытые золотым напылением щитки клювообразного шлема и добавил так сердечно, как умел: — …Алексей. Прощай. Диген, отпусти мой пояс и иди с ним.