— А решением, значит, должна стать чья-то гибель? — обеспокоенно спросила она.
Ответом было молчание обоих.
— Сегодня чудная ночь, а мы сидим здесь и рассуждаем о таких мрачных вещах, — махнул рукой Доменико, но искусственность его безмятежного тона не ускользнула от Мариэтты. — Антонио прав, нечего переливать из пустого в порожнее, давайте-ка лучше наполним наши бокалы, — подвел итог Доменико. Антонио с энтузиазмом поддержал старшего брата и взялся за графин с золотисто-янтарным вином, после чего разговор незаметно перешел в русло уборки предстоящего урожая на виноградниках Торризи, который обещал быть в этом году весьма обильным. Потом Мариэтте показалось, что Антонио собирается уже утром покинуть их, и она принялась упрашивать его остаться и принять участие в одном из пикников. В лодке, которая должна была доставить их в один живописный уголок вверх по реке, было достаточно места, и он вполне мог поехать с ними.
— С удовольствием принимаю твое приглашение, Мариэтта, — сказал Антонио, приложив руку к груди и шутливо кланяясь.
Не в последнюю очередь благодаря участию Антонио, пикник вышел на славу — он напропалую ухаживал за женщинами, без устали плясал с Мариэттой под аккомпанемент лютни, на которой играл один из гостей, словом, был душой компании. Когда танец закончился и все принялись горячо аплодировать им, он поцеловал Мариэтту. Заметив изумление в ее глазах, он, плутовато усмехнувшись, чуть обнял ее за талию. Позже, уже вечером, Антонио сам взял лютню и под собственный аккомпанемент стал петь, остальные гости подпевали ему.
Он провел на их вилле пять дней, что дало Мариэтте возможность узнать его поближе. Но она благодарила судьбу за то, что именно Доменико, как ни нравился ей Антонио, стоял во главе семейства. За поразительным внешним сходством двух братьев скрывались совершенно разные люди. Антонио — беззаботный и веселый, лишенный напрочь того чувства ответственности, которое у его старшего брата превалировало над всеми остальными, редко предавался задумчивости или грусти. Отчаянный игрок Антонио, когда им случалось перекинуться в карты либо втроем, либо с гостями, пребывал на вершине счастья, если ставки доходили до умопомрачительных цифр. Мариэтта пришла к мысли, что этот молодой человек мог с той же легкостью, с которой ставил на карту золото, ввязаться и в ту игру, где ставкой могла стать уже собственная жизнь. На вилле, где он проводил лето, его ждала очередная пассия, скорее всего какая-нибудь богатая куртизанка.
Остаток лета прошел спокойно, без каких-либо происшествий. Время от времени дела политические или финансовые вынуждали Доменико на день-другой отправляться в Венецию, и Мариэтта каждый раз ждала его с нетерпением. У них установились очень хорошие отношения, они доверяли друг другу, что, по мнению Мариэтты, служило надежным гарантом прочности их брака. Кроме того, они обрели гармонию в любви. Не раз они отдавались сладостным любовным утехам в свете луны, освещавшей их ложе, часто это происходило и перед наступлением сиесты, когда сквозь щели в ставнях пробивалось жаркое августовское солнце. Несколько раз Мариэтта отдавалась ему в каком-нибудь укромном уголке в одной из близлежащих рощ и всегда, когда они любили друг друга, Доменико не скупился на любовные обещания и нежные слова, но они не походили на те, которые ей приходилось слышать от Аликса — для Доменико они служили лишь выражением его страсти, не более, речь не шла о чувствах, исходящих от сердца. Доменико, как настойчивый, требовательный любовник, желал не только давать, но и получать, и Мариэтта всегда шла навстречу любым его пожеланиям.
К радости Мариэтты, Доменико решил продлить их пребывание на вилле до сентября, но, в конце концов, ему все же пришлось вернуться в Венецию, так как он больше не имел возможности следить за ходом дел издалека. И вот настало время отъезда. В то утро, когда Доменико отправился на конюшни отдать последние распоряжения перед отъездом, Мариэтта решила на прощание обойти виллу. В одной из гостиных цвета слоновой кости она остановилась и в задумчивости стала смотреть в окно на реку, по которой ей предстояло сегодня отправиться в Венецию. Ворота были открыты настежь, точно так же, как и в день их приезда сюда.
Вдруг она вздрогнула. Высокий, дородный мужчина в костюме для верховой езды и треуголке остановился посреди ворот, устремив взгляд прямо на окно, у которого стояла Мариэтта, его внимание привлекло движение портьер. Он стоял и настороженно похлопывал себя по ладони хлыстом. Этого человека Мариэтта узнала сразу же, она не могла не узнать его — это был Филиппо Челано, решивший еще раз забрести на территорию, принадлежавшую Торризи.
Резким движением отпустив портьеру, она решительным шагом направилась прочь из гостиной с твердым намерением привести сюда Доменико, но еще не дойдя до дверей, она уже через другое окно увидела, что ворота пусты. Мариэтта в нерешительности остановилась, сердце ее колотилось, она нервно сцепила пальцы — во всем облике этого человека чувствовалась агрессивность, злость и желание идти на конфликт.
Когда она рассказала об этом Доменико, он обнял ее за плечи, медленно вывел из дома.
— Мне кажется, тебе следует быть готовой к такого рода происшествиям, и, прошу тебя, не пугайся.
— А я ничуть и не испугалась, я разозлилась.
Доменико тихо рассмеялся.
— Вот это как раз то, что требуется, Мариэтта. Я всегда знал, что ты не робкого десятка.
Когда они причалили возле их дворца, Мариэтта про себя подумала, что Доменико и понятия не имел, какого мужества стоило ей каждый раз переступать порог этого дома. И ей показалось, что она как раз из робкого десятка. Стоило ей войти во дворец, как снова ощутила присутствие другой горячо любимой Доменико женщины, у которой каким-то образом не дошли руки до загородной виллы, чтобы утвердить свое влияние и там. Тут же эту мысль сменила другая — внезапно Мариэтта каким-то шестым чувством догадалась, что Доменико и Анджела проводили лето скорее всего на той вилле, которую сейчас занимал Антонио.
Внимание Мариэтты привлекла стопка приглашений, лежавших на столе, а перед тем как ей на следующее утро отправиться в Оспедале, во дворец прибыла и еще одна такая же стопка. В Оспедале Мариэтта хотела повидаться с Бьянкой, которой уже исполнилось девять лет. Девочка страшно обрадовалась Мариэтте, за лето она заметно подросла и рада была продемонстрировать Мариэтте, насколько далеко она продвинулась в освоении искусства игры на флейте. Она была очень довольна и тем, что Мариэтта позволила ей называть себя по имени, не добавляя обращения «маэстра». Оказалось, и Элена тоже дала Бьянке подобное разрешение.
— А ты видела Элену? — поинтересовалась Мариэтта.
Бьянка покачала головой.
— Нет, с тех пор как они выехали из города на лето, вслед за вами, я ее не видела. Она обещала придти повидаться со мной сразу же, как вернется.
— Значит, обязательно придет, — успокоила ее Мариэтта. Хотя можно было оставить у Бьянки письмецо для Элены, но обе единодушно согласились не втягивать ребенка в интриги. Когда Мариэтта выходила из Оспедале через парадный вход, ей и в голову придти не могло, что она разминулась с Эленой, которая как раз в это время покидала гондолу у одного из входов в Оспедале, выходившего на боковой канал.
