Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
– Георгий Петрович сильно пил, потом болел, но недолго, видно, болезнь была тяжелой и скоротечной. После его смерти Дениска совсем в отрыв пошел, без конца компании всякие водит, пьянки-гулянки, дружки и девицы непотребного поведения, – осуждающе говорила она, качая головой. – Покупать начал все подряд, я видела, он коробки какие-то таскал, а недавно машину купил. Лучше бы квартиру отремонтировал. Вы были у него? Видели, какая разруха?
Насчет наследства соседка ничего не знала, кроме того, что квартира и кое-какие денежки – судя по всему, немалые – достались Дениске. Нет, перед смертью Чернецова ничего странного или особенного не происходило, во всяком случае, она ничего такого не видела и не слышала. И, кстати, об этом ее уже спрашивали.
– Кто? – вмиг насторожился Виталий.
– Такой приятный молодой человек с Петровки, он и визитку свою оставил.
С Петровки! Выходит, молодым Чернецовым уже интересуется уголовный розыск… Это любопытно. Может быть, в этом направлении удастся что-нибудь прояснить?
– Вы мне эту визитку не покажете? – попросил он.
– Да ради бога!
Женщина покопалась в широкой низкой вазочке, стоящей на столе, вынула оттуда горсть каких-то лекарств, черную аптечную резинку, две заколки-«невидимки» и визитную карточку.
– Только вы у меня ее не забирайте, вы спишите телефон, а карточку оставьте, а то вдруг что.
– Что, например? – улыбнулся Кирган, доставая телефон и быстро вбивая в записную книжку указанные на карточке данные оперуполномоченного Антона Сташиса.
– Ну, знаете, всякое бывает, а тут человек с Петровки… Пусть у меня визитка останется.
Едва оказавшись на улице, Кирган набрал списанный с визитки номер. Ответивший ему мужчина выказал горячую заинтересованность в обсуждении Дениса Чернецова и выразил готовность встретиться хоть завтра.
– А сегодня? – спросил Виталий.
Ему не хотелось откладывать встречу. Но Антон Сташис замялся и объяснил, что он в отпуске и запланировал провести время с детьми, они ждут, он обещал пойти с ними на каток, и не хотелось бы их разочаровывать.
– При моей работе я так мало бываю с ними, – смущенно говорил Антон.
Эти резоны адвокату Киргану были понятны, он хорошо помнил, как стремился провести с сыном каждую свободную минуту. Он хотел еще детей, мечтал о дочке, но Мила рожать больше не собиралась. И в этот момент он горячо позавидовал своему невидимому собеседнику, который с такой нежностью произносил слово «дети». Значит, у него их как минимум двое, а может, и трое… У самого Виталия теперь не осталось ни одного, он, конечно, видится с сыном, но Мила эти встречи не поощряет, да Кирган и сам понимает, что вид несвежего от пьянства отца парня не порадует. И снова сердце дрогнуло и замерло от невыносимой боли: все могло быть иначе, все могло сложиться по-другому, и он тоже мог бы говорить «у меня дети».
– Ладно, завтра так завтра, – согласился он.
Дома Виталий привычно собрался выпить, но внезапно остановил сам себя и подумал про Георгия Петровича Чернецова, который много пил и умер от цирроза печени, причем болезнь развивалась очень быстро. «Мы как-то всегда думаем, что все неприятности могут произойти с кем угодно, только не с нами. Наверное, Чернецов, когда пил, тоже так думал, он же не мог не знать, что от водки умирают. И я тоже так думаю. И стараюсь не замечать, что пью почти каждый день и все это отражается и на моем внешнем виде, и на моей работе. Я и в зеркало-то стараюсь не смотреть, только когда бреюсь, и то пытаюсь в эти минуты о чем-нибудь другом думать и со своим отражением глазами не встречаться. Наверное, в глубине души я все понимаю и боюсь, а воли остановиться не хватает. И все-таки Чернецов… Оставил квартиру и 20 миллионов рублей племяннику, 8 миллионов – Кате Аверкиной, сумма поистине огромная, а жил скромно, квартира обставлена плохо, мебель старая, ветхая, ни одной вещи, которую можно было бы счесть не просто роскошью, а хотя бы излишеством. То есть такие вещи есть, но они явно куплены племянником после получения наследства, например плазменный телевизор, коробка от которого так и валяется в прихожей, или музыкальный центр с наворотами, такие появились в продаже всего месяц назад, по всей Москве реклама висела. Почему же Чернецов жил так убого, если обладал огромными средствами? Какая-то тайна связана с происхождением этих денег. И только узнав эту тайну, можно будет понять, почему получила наследство Катя Аверкина и кто мог быть заинтересован в том, чтобы убить ее и подставить ее сестру Наташу».
Кирган попытался отвлечь себя от выпивки сначала чтением, потом поставил диск с каким-то американским фильмом. Через полтора часа он все-таки выпил.
Но только одну рюмку.
С позвонившим накануне адвокатом Антон Сташис договорился встретиться в тихом кафе, расположенном в одном из переулков внутри Бульварного кольца. Антон помнил энергичную манеру говорить и напористый голос адвоката Киргана и был уверен, что на встречу придет человек совсем молодой, может быть, даже моложе Антона, которому в этом году исполнилось двадцать восемь. Но подошедший к его столику мужчина выглядел лет на сорок с небольшим. Сосредоточенный, дорого одетый, хмурый и неулыбчивый, он с первой же минуты заставил Антона насторожиться. Был бы этот адвокат молодым, Антон, без сомнения, нашел бы с ним общий язык, а этот наверняка начнет давить авторитетом, опытом, жизни учить станет. Впрочем, уже через полчаса настороженность пропала, уступив место озадаченности.
Получалось, что у Георгия Петровича Чернецова два наследника, а с учетом племянника – три. Племяннику он оставил квартиру и двадцать миллионов рублей, а Галине Тишуниной и Екатерине Аверкиной – по восемь миллионов. Откуда у него такие деньги? И почему он оставил их не только Денису, но и двум молодым женщинам, одной из которых двадцать шесть лет, другой – двадцать девять?
– А вам он тоже пропел песню о том, что выбросил завещание? – спросил Антон.
– Ну да, – кивнул адвокат. – Только я в это что-то слабо верю.
– Почему? Вы что-то заметили? Вам показалось, что он врет?
– Нет, я ничего не заметил, – признался Виталий Николаевич. – Просто… Не знаю даже, как сказать.
– Я спрашиваю потому, что мне совершенно точно показалось, что он врет. Но я никак не могу поймать: в чем именно? И зачем? А вы что думаете?
– Я ничего не думаю, – покачал головой Кирган. – У меня нет никаких дельных соображений. Просто я знаю, что верить можно только тому, кто не утратил родственных чувств. А Денис Чернецов их определенно утратил, вы же помните, как он отзывался о своей матери и вообще как повел себя с ней. Деньгами не поделился, дурой назвал.
Антон заинтересованно посмотрел на адвоката.
– Насчет родственных чувств – это откуда? Ваш богатый опыт подсказал? Или где-то прочитали?
– Ни то и ни другое, – признался с усмешкой Кирган. – Услышал от одной умной старушки, которая любит цитировать Конфуция. Когда я рассказал ей про визит к Денису, она произнесла именно эти слова, а я запомнил, уж очень в точку. Но со мной-то все понятно, я – адвокат, человек без реальной власти в руках, меня бояться незачем, вот Чернецов и врал мне со спокойной душой. А вы-то, Антон? Вы же оперативник, у вас власть, у вас удостоверение в кармане. Почему вы позволили ему морочить вам голову? Почему не прижали его, не раскололи?
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
