Роковая ошибка! Похоже, что шательены превзойдут его ребят даже при раскладе один к десяти! Казалось, вражеские кони должны были устать после долгого галопа под жестоким огнем картечи, ведь в галоп уходят только с последним броском, а эти – в бешенстве и с пеной у рта пролетели не останавливаясь почти триста метров. Но скакуны шательенов оказались достойны своих наездников. Промчавшись с закованными в железо всадниками на спинах, великолепные животные врезались в строй его драгун как несколько сотен чугунных таранов. Сила сшибки была такова, что первые ряды конных мушкетеров Армии Свободы просто снесло как от орудийного залпа. Остальные тут же потеряли кураж и удаль, замедлили ход и напор, смешались и принялись отчаянно рубиться, неумело состязаясь с шательенами в игре, к которой те были привычны с рожденья.
Палаши. Сабли. Палаши. Неугомонное мельтешение стали. Хрипы кусающихся коней. Удары копыт. Стоны раненых, потерявших руки. Бульканье мертвых, потерявших головы.
Да, Крисс просчитался. От картечных залпов пали только наиболее молодые рыцари, построенные впереди, а более опытные рубаки, матерые волки далеких походов, ветераны бесчисленных войн Эшвена остались вне досягаемости свинца. И сейчас эти ветераны вырезали его бойцов как опытные живодеры бессмысленное стадо баранов.
Сам Крисс был ранен уже несколько раз – порез руки, бедро, пронзенное палашом, множество царапин сквозь крепкое сукно мундира. От смерти его спасло только «продуманное» вхождение в бой: он врезался в драку в окружении нескольких телохранителей, которых заранее выбрал для себя из числа наиболее тренированных бойцов, однако большая часть из них уже была мертва.
«Дьявол! – подумал Крисс. – К черту страх! Нужно биться!»
Вместе с тремя драгунами, волею битвы оказавшимися рядом с ним, он кинулся на ближайшего шательена четверо к одному.
Жандарм поднял коня на дыбы.
Мгновение. Копыта его коня сшибли наземь первого драгуна с раздробленным черепом.
Мгновение. Движение палаша – снесло голову второму.
Мгновение. Третий боец, от толчка коней грудью в грудь, кувыркнувшись, вылетел на землю. С горящими торжеством глазами ветеран-шательен, с огромным плюмажем на шлеме, в великолепной кирасе, отделанной чернью и золочением, развернулся к оставшемуся в одиночестве Криссу.
Весь в крови и брызгах расплесканной плоти, он казался ожившим изваянием кровожадного Бога Войны из туманной древности Эшвена. Грозный и несокрушимый, ночной кошмар, пришедший днем за своей дьявольской данью. Шательен поднял палаш и одновременно бедрами тронул коня, направляя его к застывшему на лошади противнику. Красавец!
Пистолеты разряжены, мушкет за спиной – тоже. Бросаться на такого с саблей? Увольте. Крисс выхватил гренаду и, рванув запал, швырнул ее врагу, одновременно заваливаясь на бок, за тело собственной лошади.
Прогремел взрыв! Шлем с красивым плюмажем несколько раз кувыркнулся в воздухе, а лошадь командира драгун рухнула на землю, погребая под собой седока. Оттолкнувшись руками и ногами, Крисс вылез из-под несчастного животного.
Левая часть тела у его скакуна отсутствовала напрочь, торчали обнаженные изломанные ребра. Красавец же шательен превратился в кучу мяса в исковерканном железе – вот тебе и Бог Войны.
На несколько секунд оставшись единственным живым в очищенном взрывом пространстве, Крисс получил передышку. Вытер пот. Вытер кровь. Посмотрел вокруг. Всюду гремела сеча. Если точнее – жандармы резали его драгун.
Ярость и горячка боя куда-то ушли. Спокойно прикинув, Крисс осознал для себя простой факт – до гибели его отряда оставалось всего несколько минут. Сервы, конечно, не побегут – не тот случай, слишком велика их ненависть к шательенам.
Их просто вырежут. Всех.
* * *
С поднебесной высоты Гор видел гибель своего воинства. Как и предполагал где-то внизу верный Никий, с высоты это виделось отчетливей и очевидней. Атакующая орда сервов оказалась слишком велика, а горстка шательенов – слишком великолепна. Голова Гора была готова расколоться от напряжения, но вместить в нее более пары-тройки тысяч устройств он не мог. Снова и снова он обегал колыхающееся море рионцев, тот тут то там срывая ошейники с рабов и с тем же успехом. С хладнокровной неумолимостью габелары расстреливали освобожденных и продолжали гнать свое «пушечное мясо» на убой, дальше, к остаткам его армии.
Красное.
Гор не знал, что видит перед собой – фон его зрения Тшеди или кумач крови, заливающей поле?
Красное было везде. Красное было повсюду.
Холодными голубыми огоньками мигали в этом багряном аду только пульты габеларов, время от времени подтверждающие радиосигналами болевые импульсы на портативные компьютеры «хомутов». Удивительно, но на такую колоссальную массу ошейников потребовалось не слишком то много пультов. Сознание автоматически зарегистрировало примерно пять сотен этих поганых устройств.
Пять сотен?!
Гор мысленно выругался так длинно и многоэтажно, как никогда в жизни. Решение было элементарным. Рухнув вниз, он коснулся первого пульта. Затем второго. Третьего. Все пятьсот легко уместились в голове, перемигиваясь голубыми огоньками, попискивая и тихонько жужжа.
Странные ощущения. До этого ему приходилось мысленно работать только с койнами и то, что он делал сейчас, происходило впервые. Схемы несколько отличались, и все же оба устройства были частью единой системы и были схожи в принципе.
Вот блок управления.
Гор ткнулся раз, два. По непонятным причинам, возможно, из-за наличия пароля, вход был недоступен. А вскрывать пароль времени уже не было.
Ну и к черту! Гор двинулся дальше по линиям – вперед!
Коммуникации, коммуникации. Процессор.
Еще коммуникации. Схемы памяти.
Дальше. Тут передатчик.
Вот! Блок питания.
Он напрягся из последних сил, стараясь отдать приказ – отключить!
* * *
От первого удара Никий увернулся, и молот, направленный крепкой рукой мастерового, лишь легонько задел плечо. От этого «легкого» касания плечо мгновенно онемело, и правая рука, повисшая безвольной плетью, выпустила оставшийся от его оружия витой шпажный эфес.
Никий отпрыгнул. Попятился. Обычно за каждым скачком назад следовала стремительная атака, и Никий, как и всякий консидорий, мог отлично координировать свои движения в этом вечном танце из отскоков и нападений. Но сейчас, не имея возможности атаковать, не имея оружия, он несколько растерялся. Сапог зацепился за валявшийся труп убитой им женщины с кухонным топором, и Никий, этот отменный боец с немалым для его лет боевым опытом нелепо взмахнул руками и повалился на землю.
Мастеровой серв приблизился, снова поднимая молот, и спасения на этот раз не ожидалось. Но вдруг молот замер и опустился в сторону. Огромный мастеровой, чье лицо все эти краткие мгновения схватки было искажено гримасой боли, застыл как истукан. Напряжение спало с его лица, растерянные глаза в недоумении уставились на противника, а его ошейник – больше не искрил!
