— Живя в Кумсе, ты наверняка будешь бывать на скачках и сталкиваться с людьми, которые попытаются тебя надуть.
— Я сам надую кого угодно. Кстати, я не совсем уверен насчет Флоренции. Все эти великие художники умерли много лет назад. Но к сожалению, тысячи и тысячи картин, изображающих Мадонну с младенцем, переживут и нас. Мы никогда от них не избавимся.
Она так старалась не засмеяться, что икнула и зажала рот рукой. Он похлопал ее по щеке и отошел, небрежно бросив на ходу, что должен встретиться с друзьями.
— Что, есть надежда получить новые сведения о врагах твоего отца? — уже серьезно окликнула она его.
Но он пожал плечами и продолжал идти, даже не обернувшись.
Джудит провожала его глазами, пока он не исчез из виду, и чуть вздрогнула, услышав голос леди Арбакл:
— Он уже сделал тебе предложение?
— Нет, — медленно выговорила она. — Еще нет. Он очень красив, не правда ли?
— Все считают близнецов Шербрук самыми красивыми мужчинами в Англии. С возрастом они, возможно, станут еще обаятельнее, совсем как тетя Мелисанда. Ей сейчас не меньше сорока пяти. Какие могут быть претензии на красоту в этом возрасте? Но молодые люди до сих пор вздыхают и томятся, когда она проходит мимо них на улице или в бальном зале. С близнецами будет то же самое, ибо они — ее точная копия, как это ни странно. Эта шутка природы до сих пор крайне раздражает их родителя.
— И один из этих идеальных молодых джентльменов собирается сделать мне предложение.
Леди Арбакл хотела отвернуться, но передумала, всмотрелась в лицо Джудит и объявила:
— Я слышала, что младший сын, тот, кто, по твоим словам, вот-вот попросит твоей руки, далеко не так постоянен, как его брат, лорд Хаммерсмит. Я сама тому свидетель. Джейсон Шербрук встречает молодую леди вроде тебя, которая ему нравится, и всего себя посвящает ей. Но это длится недолго, после чего он исчезает. Сделает ли он предложение? Не знаю, но меня невольно обуревают сомнения. И советую тебе быть поосторожнее. Он своевольный и неукротимый молодой человек, конечно, благороднее многих, но до меня дошли слухи, что он содержит любовницу в доме на Маунт-стрит.
— Этого я не знала, — протянула Джудит. — Любопытно, какая она?
— Вряд ли такой молодой леди, как ты, прилично этим интересоваться. Мало того, тебе не пристало знать даже значение слова «любовница», — строго заметила леди Арбакл и, помедлив, добавила: — Впрочем, сомневаюсь, чтобы она обладала твоей внешностью или твоим обаянием.
— Надеюсь, что так.
— Хотела бы я знать, — вздохнула леди Арбакл, — что будет дальше. Но пока что неплохо бы поскорее уйти отсюда. Эта итальянская певичка-сопрано до того визглива, что у меня уши болят. Я собиралась написать мужу, справиться о его здоровье.
— Уверена, что с ним все в порядке. Пойдем, тетя. Кстати, Джейсон сказал, что хочет встретиться с друзьями. Может, это только предлог, чтобы поехать на Маунт-стрит?
— Скорее всего.
— Неужели он хочет меня так сильно, что вынужден поехать к любовнице?
Леди Арбакл рассмеялась:
— Вряд ли мужчине нужен предлог, чтобы навестить содержанку.
Глава 32
Джеймс упал на спину и, широко открыв рот, судорожно пытался втянуть в себя воздух. Рядом лежала молодая жена, которая, если он не ошибался, даже зевая, ухитрялась улыбаться во весь рот.
Обретя наконец способность говорить, он сжал ее руку и пробормотал:
— Ямочки под твоими коленками бесконечно меня возбуждают.
— Ха!
Джеймс ухмыльнулся:
— Честное слово.
Он повернулся на бок и взглянул на Корри. Растрепанные локоны обрамляли раскрасневшееся личико.
При виде этого упругого тела, мягкой кожи и набухших сосков ему захотелось осыпать ее поцелуями от ушек до розовых пяток.
— Пожалуй, опущу я прелюдию. Целовать твой живот — большего удовольствия я не знаю.
Корри облизнула губы. Джеймс понял, что она стыдится его откровенных слов, и это его почему-то радовало.
— А целовать и ласкать тебя ртом между этих прелестных, длинных ног…
Она приподнялась и укусила его за плечо.
— Не смей смущать меня своими речами, Джеймс Шербрук, слышишь? И больше не упоминай о том, как целовал мой живот, касался повсюду и ласкал, пока я не лишилась чувств!
Джеймс рассмеялся и притянул ее к себе.
— Похоже, я тебе угодил.
Она снова укусила его за плечо и зализала ровные отпечатки, оставленные ее зубами. Вкус его кожи возбуждал ее, заставлял чувствовать себя размягченной и податливой. Возможно, в этом не было ничего хорошего, но сейчас, прижавшись к нему, она была готова смириться и принять все как есть.
— Откуда ты знаешь, что угодил мне? — прошептала она, касаясь губами его шеи. — А может, я еще жду, жду и боюсь, что в постельных играх не увижу ничего приятного…
Он лизнул мочку ее уха. Чуть не задохнулся, когда ее волосы попали ему в рот, но промолчал и провел ладонью по ее спине до самых бедер. Она замерла, охваченная желанием, но слишком смущенная, чтобы попросить его…
И тут эти магические пальцы стали творить настоящие чудеса, и, когда они коснулись ее, проникли внутрь, Корри задохнулась, обвила руками его шею и поцеловала.
— Черт возьми, — пробормотал он, — хорошо, что я еще молод. Ты едва не убила меня и теперь хочешь, чтобы я снова потрафил тебе, хотя еще и пяти минут не прошло.
— Пять минут? Так долго?
Он взглянул в ее глаза, прежде чем отыскать чувствительный узелок плоти. Взгляд Корри куда-то уплыл. И когда она забилась в судорогах, он заглушил ее крики губами.
И только тогда вошел в нее, резко и глубоко, задыхаясь от страсти. Она стискивала его так крепко, что чуть не задушила, и, когда прошептала ему на ухо: «Джеймс, я готова убить ради тебя», — он пропал. И в этот слепящий миг нашел время подумать, сможет ли когда-нибудь быть с ней нежнее и терпеливее. Сможет ли не взрываться сразу, входя в нее? А она?! Остынет ли она к нему когда-нибудь?
Джеймса одолевали сомнения. Он не был уверен в чувствах к ней, возбуждавших в нем мгновенное желание. Которые, однако, росли быстрее, чем он хотел признать, и становились с каждым часом все сильнее. Разве это не замечательно?
На этот раз именно он укрыл их обоих.
Джеймс заснул под ее поцелуи и нежный шепот.
Знай он, о чем она думает, сна не было бы и в помине.
Нортклифф-Холл
Дуглас Шербрук задумчиво рассматривал ломтики окорока на тарелке, такие тонкие, что сквозь них была видна вилка.
— Интересно, чем сейчас занимается наш старший сын?
