А Андрей тем временем продолжил говорить:
— …если бы он просто пошел бухать с Дружининым вдвоем, это было бы нормально. Без студентов, так без студентов, хер с ними. Это ладно. Но если берёте с собой девочку, то потрудитесь пригласить остальных, как это делалось всегда — годами, десятилетиями. — Он на мгновение остановился передохнуть, а затем продолжил: — Само собой, мы бы тактично отказались — ну поговорят Веня с Вадиком о старых временах, выпьют пару бутылок водки — и спать, пусть хоть в обнимку — всё равно. Но девочку с собой — это пиздец. И ладно Дружинин — он человек одинокий, и такое от него в принципе ожидаемо, да и на стационаре он гость, но Ильинский…
— В любом случае, — как можно более сухо и отстранёно произнесла Лия, — что сделано, то сделано. Теперь у него новые друзья. — Она с ненавистью посмотрела в стену, за которой через полянку располагался бревенчатый домик.
— Тебе сейчас, наверное, больнее всего, — заметил Эдик, болтая в кружке принесённый с собой чай.
— Почему это? — вскинула голову Лия. Меньше всего ей сейчас хотелось откровенничать.
— Ну ведь вы с Борисычем… — начал было Эдик, но тут же замолчал. Видимо, понял, что сейчас говорить не стоит.
— Ничего, — отрезала Лия, — у нас с ним не было абсолютно ничего. Преподаватель и студентка — всё в рамках приличия, — это прозвучало как откровенная ложь, но по-другому Лия просто не могла.
— Уж от кого-кого, а от него я подобного не ожидал, — закончил Андрей. Лие показалось, что он при этом как-то чересчур внимательно посмотрел на неё. Или ей просто показалось?
— Может, он посидит там немного и уйдёт? — произнесла Лия и сразу же поняла, насколько наивно это звучит.
— Куда уж он от Лизоньки уйдёт? — с сарказмом ответил Андрей. — Это, может, его последний шанс, — он явно хотел добавить ещё что-то, но вдруг замолчал.
Лия уже хотела было спросить, чего это он, но вдруг поняла, что её трясёт. Она подняла испуганный взгляд на Андрея. Борисов тщательно делал вид, что смотрел в другую сторону.
Вежливый, криво усмехнувшись, подумала Лия, а вслух произнесла:
— Так или иначе, а это его дело. Свой выбор он сделал. — Она резко отвернулась, приоткрыв дверь своей комнаты. — Спокойной ночи, — и захлопнула дверь прямо перед мальчиками.
Оставшись одна, Лия обессиленно повалилась на кровать. Боль душила её, раздирала на куски, а холод в груди словно замораживал изнутри.
— Какая мне разница, — зажмурившись и сжав кулаки так, что ногти до крови впились в кожу, исступлённо прошептала Лия. — Какая мне разница. Какая мне разница. Какая. Мне. Разница?!
Она пыталась убедить себя, что ей всё равно, но понимала, что врёт сама себе. Ей есть разница и ещё какая. Хотя… А были ли у нее и Ильинского какие-то отношения? В сущности, вдруг поняла Лия, она не имеет ровным счётом никакого права требовать от Вадима Борисовича верности. По сути, что у них было? Невесомые объятия, эфемерные поцелуи и золотая цепочка в подарок. Записка о Стране Снов… Не более чем игра.
— Да и кто я ему, по сути? — прошептала Лия, прислоняясь пылающим лбом к прохладному стеклу окна. — Не более чем работящая студентка, лошадка для пахоты. Не сестра, не жена, — и от осознания того, что это — правда, стало ещё больней.
С ней случилось то, о чем говорил Ханрасэн[1] — абсолютное отчаяние.
А снег идет молча Снег идет над темной землей Птица Сирин над моей головой Что ты мне скажешь?
II. Гнев
Как жизнь разбивает И надежды и мечты.
Трясущимися руками Лия раскрыла футляр для очков и вынула оттуда половину сигареты «Капитан Блэк» — недокуренная заначка, которая осталась с первых двух недель практики. Её губы дрожали от холода и боли, которые словно зверь раздирали душу ледяными когтями, но она всё же упрямо сжала фильтр так, что побелела кожа — прежде нежно-розовая.
Спички нашлись быстро — отсыревшие и плохие — зажглась, полыхнув мгновенным огнём, только четвёртая.
Лия сделала затяжку, отчего на похудевших и ставших впалыми щеках образовались ямочки, а тонкая полукруглая морщинка, окаймлявшая губы, натянулась. Сладковатый приятный дым — не то, что его Western, заполнил рот и лёгкие Лии, обволакивая язык терпким вкусом. Сделав ещё одну затяжку, она выпустила из ноздрей струйки дыма, которые тут же начали расплываться густым ароматным туманом.
Лия прикрыла глаза и, сжав между маленькими пальцами с острыми белыми ногтями коричневую сигарету, принялась вслушиваться в ночную тишину.
Перед глазами живо вставала картина, которая разрушила всё: ярко освещённая комната нового бревенчатого домика, Дружинин с масляной нехорошей улыбкой суетливо, будто в предвкушении веселья, выпроваживает её за дверь, а в глубоком оранжевом кресле, закинув ногу на ногу, сидит Лиза, уставившись большими глазами сквозь стёкла очков на Лию. Её всегда бесил этот взгляд — то ли бессмысленный, то ли задумчивый, с нотками высокомерия и презрения.
Дешёвая рисовка и пустота — теперь понятно, как девочке Дружинина доставалось участие в грантах.
И если на личную жизнь Вениамина Геннадьевича Лие было, в общем-то, плевать, то улыбка профессора, которая как в зеркале отражалась на губах Ильинского, когда он, сжимая в руке, словно кинжал, нож, принесённый из кухни Эдиком, резанула Лию в самое сердце. В голове птицей билась одна мысль, один вопрос — почему? Ведь всё было хорошо, нет, просто отлично!
Да, о чувствах Ильинский больше не говорил, но все его жесты, взгляды, долгие прикосновения, как бы случайные касания кончиками отросших пепельных волос локонов Лии, когда они склоняли головы, тихо беседуя — всё это не предвещало беды, а наоборот, отводило её.
И в один миг всё рухнуло. Любовь стала пеплом, а предательство горячей искрой упало на опоры моста, который соединял Вадима Борисовича и Лию. Лазарева даже как будто чувствовала запах горящего дерева, к которому примешивался какой-то едкий смрад, от которого больно щипало глаза.
«Кто-то сжёг все мои надежды и мечты», — подумала Лия, безучастно глядя на тлеющую в пальцах сигарету.
К ней вдруг пришло осознание того, что курить в лаборатории запрещено. Криво усмехнувшись, Лия поднялась со стула и, чуть надавив раскрытой ладонью на дверь, вышла на улицу. На небе ярко светили звёзды, а в окнах домика напротив горел свет.
Лия на мгновение прикрыла глаза, стараясь расслышать, о чём там говорят, но тут же пожалела об этом — показалось, что она уловила тихий смех. Не открывая глаза, она сделала ещё одну затяжку.
В этот момент смех в бревенчатом домике стал как будто ближе, а в следующий миг дверь распахнулась, и на улицу выскочила Лизонька с распущенными волосами и в нижнем белье. Впрочем, Лия могла ошибаться, и на девушке вовсе не было одежды.
