Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Вот уж точно говорят, что у страха девять глаз!
Я осторожно прокралась вдоль стены к просторному замковому коридору, свернула направо, дошла до небольшого холла и остановилась. Здесь было уже не так темно. Сквозь узкие бойницы просачивались прозрачные пальцы луны, на пол ложились корявые длинные тени, в углу тускло поблескивали старинные металлические латы. На фоне грубой каменной кладки они казались почти живыми. Так и чудилось, что железные руки сейчас поднимут тяжелый меч и опустят его на голову врага. Ну, или того, кто рядом окажется.
«Ох и богатое ж у тебя воображение, Илинка!» – привычно разговаривая сама с собой, я уже почти дошла до лестницы, ведущей в подвал, как вдруг неожиданно почувствовала на себе чей-то взгляд. Он теплой букашкой полз по моему лицу, ощупывал, изучал, а у меня от страха ноги подкосились, и волоски на шее дыбом встали.
Минута, другая… Я стояла, не в силах пошевелиться, словно парализованная. И чудилось, что в темноте дальнего коридора красные угли глаз горят, а в душе билось что-то смелое и глупое, нашептывающее подойти ближе, встретиться со своим страхом лицом к лицу…
Нет уж! Никогда больше не буду свой внутренний голос слушать, хватит с меня прошлого раза! Я с усилием оторвала ногу и сделала шаг назад. И в тот же миг все исчезло: и взгляд, и ощущение ползущей по щеке букашки, и ужас, захлестывающий душу. И «паралич» прошел. Видно, арн отступил.
Я сорвалась с места и кинулась вниз. Ступени мелькали одна за другой, а я молилась только об одном – чтобы тот, кто смотрел на меня из темноты коридора, не захотел поохотиться. Сейчас я не боялась нарваться на Салту, не страшилась ни ее ругани, ни работы, которой старшая могла меня загрузить. Наверное, я была бы даже рада, если бы противная старуха оказалась на кухне. Увы. Когда я влетела в пропахшее луком и кислым хлебом помещение, там никого не было. Только медные кастрюли едва заметно поблескивали боками да стекла буфета ловили отражение лунного света, проникающего сквозь зарешеченные окошки.
Я оперлась о стол и попыталась отдышаться. Ну и денек сегодня выдался! Вот тебе и тихий, затерявшийся в Алмазных горах замок, в котором никогда ничего не происходит!
Настойка нашлась быстро. Она стояла на своем месте, на третьей полке, в самом уголке. Брать с собой всю бутыль было рискованно, поэтому я отлила немного жидкости в кружку, накрыла ту полотенцем и вернула лекарство в шкаф. Главное, чтобы кухарка не заметила, что я тут похозяйничала.
Обратный путь занял в два раза больше времени. Я осторожничала, присматривалась, подолгу замирала перед очередным переходом и только оказавшись за дверью нашей со Златкой каморки, облегченно перевела дух.
ГЛАВА 2
Штефан
Он проснулся рано. Сработала привычка, сложившаяся за годы службы. В походных условиях редко удавалось урвать больше пары-тройки часов сна, но ему этого хватало. Наверное, он даже любил такие вот ранние подъемы и ту особую тишину зарождающегося утра, когда не слышно ни разговоров, ни звона оружия, ни ржания коней, а все вокруг погружено в сонную дремоту. Штефану нравилось наблюдать, как медленно, словно нехотя, отступает ночь, как постепенно светлеет край неба, как наливается кровью нависающая над горизонтом полоса и расползаются по земле настырные красные тени. Было в этом что-то мистическое. Что-то, что будило в душе древние верования и память прошлого. Он никогда не считал себя набожным человеком, не верил ни в Аэста, ни в сварна, но в такие моменты готов был признать существование какой-то силы, управляющей мирозданием. Или поверить в Скарога – древнее божество своих предков.
Штефан рывком поднялся с постели, подошел к окну и толкнул узкие створки. Те со скрипом подались, и молоко тумана тут же плеснулось в комнату. Оно оседало на коже, покрывало мельчайшими каплями волосы, забивалось в ноздри влажным и пряным ароматом цветущих каштанов, подхалимски, будто кошка, ластилось к телу.
Штефан повел плечами, прогоняя прикосновение призрачных мягких лап, и посмотрел на восток. Солнце и не думало всходить над Белвилем. Оно привычно пряталось за тучами, а те, так же привычно, сочились влагой. Вечная сырость Стобарда...
Он усмехнулся. Неприветливая у него родина. Суровая. Здесь нет ярких красок и живых эмоций, буйства природы и веселых песен юга. Да и сами стобардцы мало отличаются от своей серой и промозглой отчизны. Все они недоверчивые, молчаливые, на решения не скорые. Можно годами жить с ними бок о бок, но если ты родился за пределами Стобарда, местные так и будут считать тебя чужаком. И твоих детей. И даже внуков. Вот правнуков, пожалуй, признают, но все равно при случае напомнят, что предки твои – пришлые, а значит, ты не истинный стобардец.
Штефан задумчиво глядел вдаль, туда, где небо отличалось чуть более светлым оттенком. За много лет вдали от дома он отвык от таких вот серых рассветов. Что ж, придется привыкать. Теперь это – его новая действительность. Как и старый уродливый замок, как и чумазые лица живущих в Белвиле людей.
Стоило подумать о местной прислуге, как тут же вспомнился уволенный слизняк-управляющий. Плут и мошенник, как пить дать. Надо бы просмотреть расходные книги, проверить, на что уходили его деньги. Но все это потом.
Он, как был, в одних подштанниках, вышел из комнаты и спустился во двор. Внизу царила тишина. Птицы и люди ещё не проснулись. Темная громада замка выступала из тумана неприкаянным черным медведем. Прохладный воздух приятно бодрил. Штефан шагнул в сгустившийся туман и побежал по дорожке, ведущей в лес. Под ногами чавкала грязь, мимо мелькали едва видимые глазу деревья, с неба сыпала мелкая морось. Сейчас, когда он полагался лишь на чутье, лес казался знакомым. И глубокий овраг, вдоль которого петляла тропа, и горные террасы, уступами уходящие к вершине, и лысая прогалина Скалистой пади. Оказывается, он ничего не забыл. Три года, проведенные в Белвиле в ранней юности, не прошли бесследно. Штефан тогда жил под присмотром деда. Отец женился на шестнадцатилетней Верике, привел ее в дом и отправил подрастающего сына подальше, чтобы соблазна не было.
Штефан усмехнулся. Похоже, одно у него место ссылки – Белвиль.
К большой бочке, в которую собирали чистую дождевую воду, он прибежал уже засветло. Не забыл за столько лет, вот она стоит, совсем не изменилась: те же круглые бока и темные обручи, стягивающие почерневшие доски, то же вросшее в землю основание. Эту бочку установил ещё его дед. «Уж чего в Стобарде полно, так это воды, – говорил старик. – Хочешь, с речки бери, хочешь – из источников, а можешь и с неба пить, вон оно, круглый год влагой сочится».
Штефан отогнал рукой плавающую сверху щепу, зачерпнул бадьей студеную, пахнущую деревом и терпкими ягодами крученики воду, и опрокинул на себя. Сначала все тело закололо острыми иголками, и тут же им на смену поднялась волна жара. Хорошо!
Второе ведро пошло в ход сразу же, а третье – с небольшим перерывом. Он наслаждался этой оттяжкой, смаковал удовольствие. Вода смывала все: и усталость от долгой поездки, и горечь отставки, и несбывшиеся надежды, и воспоминания о жарких ночах с Бранимирой.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
