Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
Родители из среднего класса отчаянно пытаются овладеть “экспертными” знаниями в области родительства. Это неиссякаемый источник стресса. Они тратят в буквальном смысле миллиарды долларов на различные “советы для родителей” и самое разнообразное оборудование[7]. Но в то же время социальные институты США – страны, где родительство было изобретено и которая до сих пор является его эпицентром, – обеспечивают детям меньше поддержки, чем социальные институты любой другой развитой страны. Кроме того, в тех же США, где продаются все эти книжки и пособия для родителей, самый высокий уровень младенческой смертности и детской нищеты среди всех развитых стран[8].
Взлет и необычайная популярность родительства во многом напоминают то, что примерно в те же годы происходило в США с едой, – то, что Майкл Поллан назвал “дилеммой всеядного”[9]. Когда-то мы учились есть, просто наследуя через семью различные кулинарные традиции. Мы ели пирожки, пасту или китайские пельмени потому, что их делала наша мама – а она готовила эти блюда так же, как это делала ее мать. Все эти многочисленные и разнообразные традиции в целом приводили к здоровым результатам. Но в XX веке, и особенно в среде американского среднего класса этой эпохи, размывание традиций привело к возникновению культуры “питания” (nutrition) и “диетического питания” – а у них много общего с культурой “родительства”.
И здесь, и там традиции заменены предписаниями. То, что раньше было вопросом опыта, теперь стало вопросом знаний. То, что раньше было просто образом жизни или, как выразился философ Людвиг Витгенштейн, формой жизни, превратилось в своего рода работу. Акт спонтанной и любовной заботы превратился в управленческую стратегию.
Ученые-эволюционисты утверждают, что умение готовить пищу сыграло в выживании человека такую же ключевую роль, как и воспитание потомства[10]. Тем не менее и свидетельства эволюции, и научные исследования показывают, что сознательные решения “сесть на диету”, контролировать то, что готовишь и ешь, дают в лучшем случае незначительные эффекты. В самом деле, всплеск интереса к диетам и консультациям диетологов совпал со взрывным распространением ожирения.
В обоих случаях парадоксы схожи. Приготовление пищи и воспитание детей – это основополагающие, определяющие человеческий вид области деятельности, без них мы не смогли бы выжить как вид. Но чем более старательно и целенаправленно мы готовим и едим, стремясь обрести здоровье, и чем более старательно и целенаправленно воспитываем детей, чтобы вылепить из них преуспевающих и счастливых взрослых, тем менее здоровыми и счастливыми кажемся и мы, и наши дети.
Бесконечное количество пособий по воспитанию детей – как и бесчисленных книг о различных системах питания – само по себе должно служить доказательством их бесполезности; в самом деле, если бы хоть одна из них и правда работала, то ее успех должен был бы вытеснить с рынка все остальные подобные книги. И если в случае с питанием зазор между целями отдельного человека и общественной пользой уже очень хорошо заметен, то в случае с воспитанием детей этот зазор превращается в зияющую пропасть. Общество, одержимое диетами и системами питания, демонстрирует высочайший уровень ожирения, а общество, одержимое родительством, – высочайший уровень детской нищеты[11].
Проблема в том, что мы не в состоянии загнать джинна обратно в бутылку. Стоило нарушить преемственность традиций, как стало невозможным просто восстановить ее. Мы уже не можем просто выращивать детей и готовить – без всякой “самоосознанности”, так, как это делали наши родители и их родители. Но мы и не должны. В сущности, будучи бабушкой, я очень благодарна за то, что могу налить замороженное грудное молоко, сцеженное электрическим молокоотсосом, в бутылочку, – это замечательное изобретение для ухода за ребенком. Мобильность, разнообразие и выбор – сами по себе, бесспорно, благие вещи. Конечно же, я не хочу отказываться от суши, или тортильи, или замороженного йогурта и возвращаться к бабушкиной пережаренной грудинке и макаронам-“бантикам” – или, если уж на то пошло, к кореньям и ягодам, которыми питались наши предки эпохи плейстоцена. Точно так же я ни за что не откажусь ни от молокоотсоса, ни от своей научной карьеры только потому, что у предшествующих поколений таких возможностей не было.
Похвала хаосу
Но если нюансы выращивания детей на самом деле не определяют то, какими дети вырастут, почему мы должны тратить столько времени, сил и эмоций – да и просто денег – на это выращивание? Зачем вообще вступать в столь затратные, сложные и ненадежные отношения?
Это вопрос одновременно личный и политический, вопрос эволюции и науки. Мы можем лишь сказать, что сама эволюция заставляет нас заботиться о детях – ведь мы должны передать дальше наши гены. Но в таком случае почему мы не становимся самостоятельными уже очень скоро после рождения, как это происходит у многих животных? Почему человеческим детям требуется так много внимания и заботы? И почему взрослым приходится обеспечивать такую заботу – несмотря на то, что ее плоды невозможно точно предсказать?
Главная научная идея этой книги состоит в том, что ответ на эти вопросы – хаос. Дети, бесспорно и несомненно, – совершенно хаотические существа. От них сплошной беспорядок. Какими бы ни были награды, венчающие родительские усилия, чистота и порядок в их число точно не входят. Вообще-то в бесконечном процессе поиска научных грантов я не раз подумывала о том, не предложить ли военным идею хаотического маленького ребенка в качестве оружия. Стоит обрушить этот беспорядок на вражескую армию – и противник утром не сможет даже из дому выйти, не то что воевать.
У ученых есть много разных слов для обозначения беспорядка: вариабельность, стохастичность, шум, энтропия, волюнтаризм. Долгая традиция, восходящая к греческим философам-рационалистам, воспринимает эти силы хаоса как врагов знания, прогресса и цивилизации. Но другая традиция, восходящая к романтикам XIX века, усматривает в беспорядке источник свободы, новаторства и креативности. Романтики воспевали детство: для них ребенок был образцовым примером преимуществ хаоса.
Современная наука до некоторой степени поддерживает этот романтический взгляд. От мозга младенца до мозга ученого, от человеческого разума до искусственного интеллекта – хаос везде играет важную роль. Система, которая колеблется и варьируется, пусть и произвольным образом, сможет приспособиться к меняющемуся миру гораздо более гибко и разумно.
Конечно, один из лучших примеров преимуществ хаоса – это эволюция путем естественного отбора. Случайные биологические вариации приводят к адаптации. Но биологов, кроме того, все больше интересует идея “эволюабельности” (evolvability), то есть способности к эволюционному развитию[12]: возможно, каким-то организмам лучше других удается образовывать новые, альтернативные формы, которые затем будут сохранены или отброшены в ходе естественного отбора. Существуют свидетельства того, что и сама эволюабельность также может эволюционировать; некоторые виды, возможно, эволюционировали именно в том направлении, чтобы производить больше варьирующихся особей.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
