Из «Дневника пчеловода» Неда БладвортаДжорджия
Деревянные половицы скрипели, будто жаловались на нелегкую долю, пока я шла из маленькой кухни своего вытянутого в длину домика в переднюю комнату, к столу, заваленному каталогами и справочниками. Я села на старый деревянный стул, который нашла на гаражной распродаже где-то между Мобиле и Пенсаколой, и поставила чашку с горячим кофейным напитком на подставку возле ноутбука. Мое радио образца 1980 года, как всегда, передавало классический джаз, поскольку стрелка навсегда застыла на частоте WWOZ 90.7 FM. Если когда-нибудь я захочу послушать другую музыку, придется купить новое радио.
Покрутив плечами, чтобы немного размять мышцы, я снова взялась за второй том каталога Шлейгер. От просмотра первого тома глаза уже побаливали. У меня не было с собой для сравнения чашки и блюдца, приходилось полагаться на память. Но мне и не нужно смотреть на оригинал – узор, кажется, отпечатался изнутри моих век, как след от вспышки фотоаппарата.
Я не оттягивала время отъезда. Не совсем. Я была уверена, что Мейси снова обыскала весь дом, и не менее тщательно, чем это сделала бы я, причем наверняка по той же самой причине – чтобы избежать моего приезда в Апалачиколу.
Когда деревянные часы с маятником, украшавшие чей-то дом в девятнадцатом веке, пробили восемь, кто-то громко постучал в переднюю дверь. Я откинулась на спинку стула, раздумывая, открывать ли. Стук повторился, и мужской голос позвал:
– Мисс Чамберс? Джорджия? Это Джеймс Граф. Я хотел бы с вами поговорить.
Быстро оглядев себя, я с ужасом осознала, что до сих пор в пижаме – пусть и в шелковой мужской пижаме двадцатых годов. Я привстала со стула, готовая броситься в спальню, когда Джеймс снова крикнул из-за двери:
– Обещаю, я не отниму у вас больше пяти минут!
С обреченным вздохом я подошла к двери и отомкнула шесть шпингалетов, которые напоминали мне шнуровку корсета. Джеймс стоял на пороге в штанах цвета хаки. Длинные рукава рубашки подвернуты, в руках – пакет, подозрительно похожий на те, что дают в кондитерской на Мейпл-стрит, куда я частенько захожу по дороге на работу.
Он протянул мне пакет, словно предложение мира.
– Мистер Мэндвилл сказал, вы предпочитаете шоколадные круассаны.
В животе заурчало, как только аромат пирожных достиг моего носа. Когда же в последний раз я ела? Вечно забываю о еде, выходя на охоту за предметом из коллекции – неразбитой крышкой от супницы или пропавшим ключом.
– Спасибо, – сказала я, лишь секунду поколебавшись, прежде чем взять пакет. – Я думала, вы уже в Нью-Йорке.
Джеймс улыбнулся, и мне понравились морщинки у его глаз, означавшие, что улыбался он часто.
– Хочу попросить вас об одолжении.
Я отступила, приглашая его в комнату.
– У меня мало времени. Я рассчитывала просмотреть еще один том Шлейгер, прежде чем уеду из города.
Я предложила ему сесть на один из разномастных стульев вокруг стола, затем, извинившись, вышла и принесла из кухни чашки и тарелки. Когда я вернулась, Джеймс рассматривал маленькую коллекцию старинных замко́в в стеклянной витрине в углу комнаты. Коллекция пополнялась только тогда, когда я подбирала ключ к очередному замку, поэтому на синей бархатной подушке под стеклом оставалось еще много пустых мест.
– Хорошая коллекция, – одобрил он, поднимая на меня взгляд. – Надо же, такая утилитарная вещь, как замок, может быть красивой.
– Потому-то я их и собираю, – сказала я, ставя на стол чашку с кофейным напитком из цикория и рядом – две тарелки мейсенского фарфора из разных сервизов. – Я всегда считала, что умение создавать и восхищаться красивыми предметами – единственное, что отличает людей от животных.
Голубые глаза Джеймса смотрели на меня задумчиво. Он сел, отодвинув стул подальше от стола, чтобы поместились его длинные ноги, взял пакет, раскрыл его и протянул мне. Потом выбрал круассан для себя, прислонился к спинке стула, склонил голову набок и прислушался.
– Майлз Дэвис? – поинтересовался он.
Я улыбнулась.
– Либо это большой комплимент и вы подготовились к разговору, либо очень хорошо разбираетесь в джазе.
Он пожал плечами:
– Я недавно обращенный. Нахожу, что джаз успокаивает.
– Трудный период в жизни? – Я понимала, что выпытываю подробности, но не могла сдержаться. В Джеймсе словно чего-то недоставало. Я буквально подавила желание схватить его за плечи, потрясти и посмотреть, какая деталь в нем плохо привинчена.
– Можно и так сказать, – осторожно ответил он. – Я живу и работаю в большом городе. В городе, о котором не зря говорят, что он никогда не спит. Просто сейчас… много всего навалилось.
На лице Джеймса мелькнула натянутая улыбка.
Я отпила из чашки, пытаясь убедить себя, что пора отстать от него с вопросами. Впрочем, умение вовремя остановиться никогда не входило в список моих достоинств.
– Чем же вы занимаетесь?
