— Поверь мне, Теммар!
Затянувшееся молчание было прервано звуками, доносившимися с неба. Все запрокинули головы: большая стая птиц летела из Тальмеша.
Теммар обернулся к Сионире. Она спокойно глядела на него.
— Это птицы Нгаигарона. Будь осторожен. Теперь колдун скоро узнает, где ты скрываешься. Эти птицы служат ему. Давным-давно он научился управлять злыми духами, возрождавшимся в образе диких птиц.
* * *
Идзура проснулась, когда уже давно рассвело. Возле нее на широкой постели спал Нгаигарон, утомленный бессонной ночью, нуждавшийся в отдыхе после вчерашних побед.
Приоткрыв веки, она осмотрела комнату из-за широкого плеча своего любовника.
Ставни были закрыты, ни лампы, ни факелы не горели, поэтому в комнате было довольно темно. Дверь комнаты была приоткрыта, и в тусклом свете к ним медленно двигалась высокая тень.
Идзура узнала одного из слуг дворца. Она не помнила имя юноши, да это было и неважно. Хотелось бы знать, что у него на уме! Идзура не дышала и не двигалась. Вдруг она заметила сверкающее лезвие ножа.
Юноша подошел поближе; слабый свет, пробивавшийся сквозь ставни, яснее обозначил его фигуру.
Идзура интуитивно чувствовала исходившее от него горячее напряжение, сильный гнев, боль и ненависть.
Слуга наклонился вперед, пригнулся, изготовившись для прыжка, и поднял нож. Идзура медленно и глубоко вздохнула. Она внезапно выпрямилась на постели, выбросила вперед руку и пронизывающим взглядом уставилась на юношу.
— Ты! — вскрикнула она.
Мгновение слуга смотрел в глаза Идзуре. Затем уверенным движением вонзил кинжал себе в сердце и закричал.
Нгаигарон мгновенно проснулся; он сел и уставился на юношу.
— Все, Нгаигарон! Все!
Широко раскрыв глаза, слуга медленно осел на пол, затем рванулся вперед, еще глубже вонзая нож себе в грудь.
— У меня получилось, Нгаигарон!
— Идзура?
— Убийца! — прошептала она.— Но он наказал самого себя!
Нгаигарон все понял. Его любовница тоже владела искусством колдовства! Он поднял руку, обнял Идзуру за плечи и улыбнулся.
— Глупцы! — прошептала Идзура.— Они никогда нас и пальцем не тронут — никогда!
* * *
…Все семеро пришли издалека — молодые колдуны надеющиеся научиться общаться друг с другом на расстоянии посредством зеркал, снов и подвластных им демонов-призраков. Они договорились встретиться в небольшой таверне в Тальмеше, старинном городе, чьи здания построены на древних каменных фундаментах, результате труда бесчисленных, давно исчезнувших поколений. Все семеро носили разную одежду: доспехи, платье торговца, плащ менестреля, но исключительно темных тонов. Объединяло их и общее загадочное выражение глаз, а также особые манеры.
Маги собирались выяснить, чему смогут научиться в старинном Тальмеше, прежде чем двинуться дальше. Но тут началась эта битва с Нгаигароном, и им пришлось прятаться от разъяренных наемников.
Наступивший день они встретили в грязной задней комнате старого покинутого здания, где всю ночь напролет обсуждали свое положение и дальнейшие действия.
Аспра, самого старшего среди них, послушника тридцати двух лет, все уважали за многолетние путешествия и проницательность.
— Мы должны,— сказал он, глядя на солнечный луч, заблестевший на грязном полу,— открыто встретиться с Нгаигароном!
Трое с ним не согласились, особенно Элат.
— Нам надо уходить! Кровь на улицах и убийства только начались. Когда наступит ночь, мы должны благополучно уйти, призвав на помощь колдовство! Здесь нам не место! Нгаигарон сильнее нас, и даже чары не помогут нам справиться с его войском в четыре тысячи мечей!
— Вспомните историю о нобиле и двух ворах,— добродушно произнес Аспр.— Нобиль узнал, что они оба прячутся в его доме. Один вышел и стал молить о прощении, и хозяин дома в ответ, смягчившись, накормил его и дал ему золота. Второго же, поймав, обезглавил! Нобиль принял во внимание положение нуждающегося человека, но наказал за желание ограбить!
— Красивая сказочка,— усмехнулся Элат,— но вряд ли Нгаигарон, поступит так же!
— Мы же из Пограничного Братства, — заметил Менк,— и Нгаигарон отнесется к нам с уважением!
— Ничего подобного! Он увидит в нас угрозу.
— Только в том случае, если мы дадим ему повод,— отрезал Аспр.— Если мы обратимся к нему открыто, у него не будет причин заподозрить нас. Все мы из одного теста, Элат, хотя ты поклоняешься змее, а я дракону Луны и стервятнику Нгаигарона, Урму. Все из одного теста. Надеюсь, он учтет это и отнесется к нам с уважением. Но мы должны пойти к нему, как к любому другому учителю: не гордо, не дерзко, а с желанием служить и учиться, ведь нам тоже хотелось бы, чтобы в тот день, когда мы станем учителями, к нам пришли ученики!
Все глубоко задумались.
— Давайте проголосуем! — предложил Аспр.— Люди медлят, а Время ждать не любит. Кто согласен со мной, пусть хлопнет по полу.
Над сухим полом поднялось шесть облаков пыли.
Аспр пристально посмотрел на Элата.
— А ты?
Элат молчал.
— Если ты не согласен с нами, брат, тебе придется дальше следовать своим путем. Мы должны быть заодно, таков закон нашего общества!
Менк посмотрел на него.
— Элат?
Элат недовольно сморщился; его тонкие усики задрожали, но, в конце концов, он хлопнул рукой по пыльному полу.
— Значит, все согласны! — произнес Аспр.— Тогда давайте завтракать. Думаю, мы найдем здесь что-нибудь, чтобы утолить голод, прежде чем пойти во дворец.
Они отправились по комнатам старинного здания в поисках старых винных кувшинов, чтобы наполнить их вином, или сухой корки хлеба, которую можно превратить в свежую, горячую буханку.
Элат коснулся плеча Аспра.
— В чем дело, Элат?
Тот угрюмо промолвил:
— Я не согласился не потому, что сомневаюсь в истинности твоих слов, брат, а потому, что сомневаюсь в Нгаигароне!
— В каком смысле? Он учитель.
— Да, учитель! Но, по-моему, он сумасшедший!
— Почему ты так думаешь?
— Я чувствую ауру. Я ощущаю смысл.
— Что-то не заметил!
Элат пожал плечами.
— Может быть, мы и живем под одной крышей, Аспр, но мы совершенно разные люди. Никто, кроме меня, больше этого не чувствует.
Аспр кивнул.
— Да, двойное зрение. Это дар. Так что же ты чувствуешь? Рок?
— Вероятно. Я чувствую, Нгаигарону нельзя верить. Мы пришли сюда в поисках истины, следуя по этой Тропе. Нгаигарон тоже пришел — и посмотри, сколько крови и боли оставил он после себя! Я чувствую, что он стремится только к личной власти.
