Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
— Умница, — похвалил друг отца, отбирая стакан.
— …Сегодня в своей квартире были обнаружены два трупа: мужчина и женщина. — На экране появилось изображение моего дома и подъезда. Его ни с чем не перепутаешь — постройка начала прошлого века, стиль — классицизм. Крупным планом выхватили адрес на фасаде. Мы хоть и жили в Латвии, но на месяц-два приезжали в квартиру в Москве. Папа обычно шутил, что хотел надышаться воздухом родины, чтобы потом снова отбывать "повинность" на фирме, в которой работал.
— Они были зверски убиты. Преступникам удалось скрыться. Личности убитых установлены. Это известная предпринимательница и ее муж — ученый, биолог. На видеозаписи, снятой камерой в подъезде дома, хорошо видно, что преступники вошли в дом и поднялись на седьмой этаж. Один из бандитов оказался девушкой. Описание соседей, видевших парочку, подходит под описание дочери предпринимательницы и ее мужа.
В кадре показалась дверь с номером моей квартиры. Я занервничала. Не знаю, на что надеялась, может, на ошибку? Совпадение? Мало ли домов и квартир с таким же номером…
Вездесущий оператор прошел внутрь, показывая разруху, кровь, лохмотья, обрывки. Словно там побывал Джек-потрошитель и порубил все, что двигалось и не двигалось, гигантским топором. Я с ужасом узнавала и не узнавала очертания своего родного и теперь такого недосягаемого отчего дома.
Камера остановилась на расколотом надвое компьютерном кресле, залитом чьей-то кровью, с очерченным мелом силуэтом. В кадре рядом с креслом на полу — такой же силуэт. И море… Нет — океан крови.
Я тяжело сглотнула. Глаза вновь застлала пелена, а по щекам текли слезы. Меня затошнило, и стала бить крупная дрожь.
Нет. Пусть будет так, что родителей не было дома в тот страшный миг.
Жаль тех, кто погиб.
— Это были не мои родители, — оказывается, я кричала во весь голос.
Остап сдавил меня в тисках стальных объятий. Он держал, а я вырывалась, билась в его руках, сопротивлялась. Хотела убежать, куда глаза глядят… Или не глядят… Как этого хотела я.
Надолго меня не хватило — обессилела. Остап положил меня на диван, вытер ладонью мои щеки. Я смотрела в потолок, пытаясь отрешиться от всего, выкинуть из головы страшный сюжет.
Родители живы. Это убили кого-то другого. Они живы.
— Оська, живо собирайся сам и вещи Альки прихвати, — резко скомандовал бледный дядя Семен. — С минуты на минуту тут могут быть полицейские. Бегите, дети, я вас прикрою. Отвлеку их. Скажу, что вы на охоту ушли, будете лишь завтра.
Остап метнулся наверх в наши комнаты — я слышала топот на ступенях. Все никак не могла взять в толк, чего они с отцом переполошились? Зачем нам уходить? Убили не моих родителей. Папа мне эсэмэмску прислал — значит жив. И мама жива, как она может умереть? Никак.
— Давай вставай, детонька, спеши, — поднимая меня за плечи и усаживая, сказал дядя Семен.
— На охоту? — спросила я.
Ося нахмурился. Почему? На охоту ведь пойдем. Или опять будет припоминать мне что-то из детства?
Он снова стоял в гостиной, уже с двумя рюкзаками, и протягивал мне походную экипировку.
— На охоту, деточка, на охоту.
Клацая зубами, я стала судорожно натягивать на себя штаны и гимнастерку, хлопковые носки и боты на шнуровке. Мне было все равно, отвернулись мужики или смотрят на то, как я негнущимися пальцами пытаюсь завязать бантики на шнурках.
Я не могла поверить в реальность происходившего. Еще недавно казавшаяся мирной и безмятежной жизнь, сделав резкий финт, повернулась ко мне своим филейным местом. Рухнуло все, что долгие десятилетия выстраивал отец, о чем заботилась мать…
В нашем московском доме произошло убийство, и я — подозреваемая. Не я, конечно, а девушка, похожая на меня. Родители, наверное, переполошились.
Столько крови…
Бедная мама, она не сможет там ночевать. Папа о гостинице, думаю, позаботится. Они всегда друг о друге заботились.
Почему я говорю в прошедшем времени? Мои родители живы.
Живы, черт возьми.
Присев "на дорожку", прощаясь, мы обнялись с дядей Семеном. Увидимся ли мы еще когда-нибудь? Наверное, нет. В новостях объявили, что я под подозрением и в бегах. Стиснув зубы, подавила слезы жалости к себе. Дождавшись Остапа, вышла следом. Мы направились по тропе, уводящей в лес, в безопасность.
Оська снова взвалил оба наших рюкзака на себя, а я шла налегке, только туесок из бересты болтался на бедре, пристегнутый к поясу. Куда же в лес, да без него? Ни ягод, ни грибов не набрать…
В голове снова возникла страшная картина из репортажа: кровь, очерченные мелом силуэты…
Мои родители живы.
Не думать о том, что произошло в квартире. Следствие проведут, и мы встретимся.
После яркого солнечного дня полумрак леса давил на нервы и отражал мое внутреннее состояние. Надо же, уже стемнело. Странно, когда пили чай, был полдень. Ничего себе я отключилась. Теперь понимаю, отчего дядя Семен выглядел таким бледным. Побелеешь тут, когда гости в обмороки падают.
Я принюхалась. Пахло кострами, затопленной соседской баней, еловыми шишками, телом Остапа. Он шел впереди без фонарика. Впрочем, какой фонарик, если луна в полнеба? Только в таежной глуши можно увидеть настолько яркие звезды, а еще, пожалуй, на море. До моря далеко, а тайга — вот она, тут.
ГЛАВА 3
ОСТАП
Мы двигались в сторону оврага. Собирался провести Линку по его дну, а потом вскарабкаться наверх. Далее — правее и прямо, примерно пару километров. Жаль, топали в ночь, могли бы сразу в санаторий махнуть.
Там хорошо, уединенно. Давно прикрыли территорию за ненадобностью, никто денег вкладывать не хотел. Владелец — местное здравоохранение, но и ему дела нет. Всего персонала — директор да смотритель. Корпуса стоят в хорошем состоянии: Егорыч следит, чтобы не растащили добро.
Отец Алины часто к нему наведывался, и мы за компанию. Оказывается, знали друг друга мой отец, дядя Боря и местный сторож сто лет: вместе работали. В девяностые контору закрыли, Егорыч подался в наши края, как и мой отец, а дядя Борис ушел годом раньше — его пригласили работать в Латвию, на немецкий концерн.
М-да. По Андрею Егоровичу сейчас и не скажешь, что был он когда-то научным сотрудником, да еще и степени какие-то там имел. Любитель ватников, валенок и губной гармошки. Ему лет семьдесят, наверное… Бодро держится: на лице почти нет морщин, подтянут. Зимой и летом купается в прудах возле деревни.
К Егорычу, конечно, сейчас дело стоящее — духовная терапия. Скверно, что не сразу к нему. Хотя… Какая разница? После того, что пришлось услышать по телевизору, с Алиной не дошли бы по-любому. Сейчас пусть медленно, но передвигаемся, и то ладно.
Я остановился и обернулся. Девушка шла неторопливо — сказывался терапевтический эффект от отцова отвара. Набухал он ей, будто мужику здоровому — теперь вот будем плестись, точно заблудившиеся в лесу козы. Что за спешка такая? Ей бы отлежаться, выспаться… Такой стресс пережила, что не каждому по силам.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
