Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 30
– Это все, что известно о нем и его делах? – осторожно спросил Льюис.
– Ой, далеко не все. Мы только подбираемся к самому интересному, – Джонатан чуть помолчал. – Я вот подумал, у меня есть кальян-корабль, а ты сидишь просто так. Пойдем-ка на кухню, раздобудем молока и печенья с шоколадной стружкой. Давай?
– Конечно! – с готовностью согласился Льюис, любивший шоколадное печенье даже больше, чем батончики с нугой.
Через несколько минут они снова сидели в кабинете, хрустело печенье, в камине тихонько потрескивал огонь. Неожиданно с полки упала книга. Хлоп! Затем выпало еще две: хлоп, хлоп. Льюис испуганно оглянулся на темную дыру, открывшуюся среди ряда книг. Оттуда высунулась длинная костлявая рука и начала что-то нащупывать.
Льюис замер от ужаса, но Джонатан лишь улыбнулся:
– Немного влево, дорогуша. Да, вот там. Вот и она.
Раздался щелчок задвижки, часть встроенного в стену книжного шкафа выдвинулась вперед. С полок упали еще несколько книг. В комнате появилась миссис Циммерманн, с ее очков свисала паутина. Один рукав порядком запылился.
– Лучше секретную дверь было не построить, – усмехнулась она. – Особенно мне нравится расположение щеколды – со стороны комнаты, а не входа.
– Так загадочнее, куколка. Как ты, наверное, догадался, Льюис, в доме есть секретный ход. Начинается он за сервантом на кухне. Иди к нам, Флоренс. Я как раз собираюсь рассказать Льюису о часах.
Миссис Циммерманн посмотрела на друга с сомнением, будто спрашивая: «А стоит ли?». Но все же пожала плечами и тоже принялась за молоко и печенье.
– Вкусно, – сказала она, прожевав угощение. – Очень вкусно.
– Она всегда так говорит, потому что сама его и печет, – объяснил Джонатан, взяв себе еще парочку.
– Итак, раз все заняты печеньем, я продолжу рассказ. На чем я остановился? Ах, да. Так вот, я переехал, когда понял, что здесь дело нечисто. Тут всегда было тихо, как будто дом к чему-то прислушивается. И потом я понял, к чему.
– К чему же? – подал голос Льюис, от волнения снова сползший на самый краешек кресла. Он даже забыл про печенье.
– К часам. Знаешь, как это бывает? Сидишь в комнате, часы тикают, и можно долго их не замечать. А стоит только стихнуть остальным звукам – ты и сам не заметишь, как вдруг… вот оно!
– Где? – Льюис вскочил, испуганно оглядываясь по сторонам.
Джонатан рассмеялся:
– Нет, нет, я не хотел тебя пугать. Я имею в виду, что потом вдруг я услышал, как в этой комнате тикают часы. Казалось, бой раздается прямо из стены. Если хочешь, пойди вот к той стене и послушай сам.
Льюис направился к рядам книг. Прислонил ухо к кожаным корешкам и прислушался. И широко раскрыл глаза.
– Они там, дядя Джонатан! И правда там! – открытие было волнующее, но удивленное выражение на лице Льюиса внезапно сменилось испугом. – А зачем это, дядя Джонатан? Зачем в стене часы?
– Не имею решительно никакого понятия, – ответил Джонатан. – Но я определенно хочу от них избавиться. Вот зачем мне все остальные часы. Не сказать, чтобы я обожал постоянное тиканье и внезапный ежечасный набат. Но мои часики мне нравятся больше, чем этот подарочек от колдуна.
Джонатан приуныл. Потом встряхнул головой, с трудом выдавил улыбку и продолжил:
– Ты, наверное, хочешь спросить, почему я не пробью стену и не вырву оттуда эти часы. Что ж, такой подход вряд ли сработает. Звук такой, будто эти часы прячутся за всеми стенами одновременно: на чердаке и в подвале, в гардеробных, подсобках и залах. Иногда их ход будто замедляется. Я надеюсь, однажды они остановятся. Но потом стрелки снова начинают идти как обычно. Не знаю, что и делать, – голос дяди теперь выдавал нотки отчаяния. На минутку Льюису показалось, что мужчина готов расплакаться. А потом влезла миссис Циммерманн.
– Послушай, чего тебе не нужно делать, Джонатан Барнавельт. Не нужно пугать Льюиса тем, о чем сам не имеешь понятия. В конце концов, тиканье часов может объясняться остаточной магией от экспериментов старого недоумка. Или это и вовсе жуки-точильщики. Или какая-нибудь иллюзия вроде шепота в галереях некоторых домов. У меня в голове тоже какой-то голос то и дело напевает что-то. Сначала слышится «пум-пум-пум», а потом и нет ничего.
Джонатан выглядел раздраженным.
– Ох, Флоренс, не надо притворяться. И ты, и я оба знаем, что это не что-нибудь безобидное. Я бы не стал рассказывать ничего Льюису, если бы просто хотел его напугать. Но мне кажется, будет гораздо лучше рассказать ему про часы, чем позволить думать, что его дядюшка вот-вот съедет с катушек. Понимаешь, он видел, как я обхожу дом по ночам.
– Раз так… – протянула миссис Циммерманн. – Не знаю, как там насчет рассудка, но дяде Джонатану пора отправляться в кроватку, если уж он намерен завтра устроить нам пикник. Она покопалась где-то в складках платья и вытащила серебряные часы на длинной цепочке. Открыв их, миссис Циммерманн объявила, что уже четвертый час ночи.
Джонатан удивленно поднял на нее глаза:
– Уже? Боже мой, а я и не представлял…
– Дядя, пожалуйста, расскажи мне еще кое-что, – перебил Льюис. – Можешь ответить на один только вопросик?
– Конечно, Льюис. Спрашивай.
Льюис заметно смутился, но все же задал вопрос:
– Ну… раз остальные часы должны заглушать те, что в стенах, зачем останавливать их на ночь?
Джонатан вздохнул.
– Я не каждую ночь их выключаю. Иногда просто хожу по дому и заглядываю в каждую комнату. Меня это почему-то успокаивает. Не могу объяснить почему. Но иногда, как сегодня ночью, мне просто необходимо прекратить это чертово тиканье. В такие моменты мне кажется, что если удастся погрузить в тишину весь дом – в ненарушаемую тишину, – то я смогу расслышать те самые часы, волшебные, и понять, за какой именно стеной они спрятаны или в каком тайнике. Но ничего не выходит, и тогда мне кажется, что я почти сошел с ума.
Льюис все равно выглядел растерянным.
– Но если часы волшебные, – уточнил мальчик, – то они должны быть невидимыми, разве не так? Точнее, это ведь должно быть нечто такое, что нельзя потрогать.
Джонатан отрицательно помотал головой:
– Не совсем так, Льюис. Волшебство творят с помощью обычных, реальных предметов. На них накладывают заклятья. Одна моя знакомая ведьма вот какое проклятье наложила на своего врага: оставила его фотографию под сливом для дождевой воды. По ее задумке, враг должен был погибнуть, когда с карточки вымоется его лицо. Очень распространенный метод. Так что нет, Льюис. Эти часы такие же настоящие, как наши старые напольные часы с маятником. Только заколдованные. Но что это за колдовство и для чего оно, ума не приложу.
– Зато я кое-что знаю наверняка, кучерявая ты борода, – вклинилась миссис Циммерманн, раскачивая часы на цепочке, как маятник, перед глазами дяди Джонатана, – и вот что: если мы все хоть ненадолго не сомкнем глаз, завтра будем как вареные раки… Льюис, бегом в кровать. Джонатан, и ты тоже. Я сполосну тарелки из-под печенья и уберу молоко.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 30
