— Выламывая мою дверь, ты не слишком-то в этом преуспеешь, — сухо заметила Дженни. — Последний шанс, Ромео.
— Прости.
Прежде чем она успела решить, как же ей выкручиваться из этой ситуации, мужчина рванул вперед так быстро, что она не смогла уследить за его движением. Он нырнул прямо под оружие, скользнул по дорогущему паркету, обхватил ее колени, и дёрнул. Одна ладонь вдруг оказалась у Дженни под спиной, смягчая падение, а вторая выхватила пистолет. Взвесив его в руке, он понял, что тот не заряжен, и усмехнулся:
— Отличный блеф. Я в тебе не сомневался.
Он небрежно швырнул «беретту» через плечо.
— Слезь с меня.
— Да, сейчас. Минутку. Сперва скажи — раз уж мы наедине — ты в ту ночь не пострадала? Я имею в виду, после? Я довольно грубо швырнул тебя сквозь двери, не было времени, чтобы…
Ее гнев немного — самую малость — утих. Мужчина мог быть насильником, мог корчить из себя похитителя, но он, похоже, и правда беспокоился о ее благополучии. Дженни вспомнила его тревогу в ту ночь, после того, как это случилось. Когда он все еще придавливал ее к полу, они оба тяжело дышали, и руки вдруг скользнули по ее телу, проверяя, нет ли у нее травм и ушибов.
— Нет, — призналась она сквозь зубы. — Не пострадала. Даже кожа на коленях цела осталась. Они сказали, что ты умер.
Его глаза мерцали золотом.
— Отделался парой переломов. Но на мне все быстро заживает. А ты меня простила? Когда думала, что я умер?
— Нет, — процедила она, вспомнив, как после падения лифта билась в истерике не меньше часа.
— Если бы я умер тогда, — прошептал он, наклоняясь так близко, что губы задевали ухо (и к раздражению Дженни, по всему телу побежали мурашки). — Если бы я умер, то унес бы с собой восхитительные воспоминания. Я умер бы удовлетворенным, зная, что мое семя нашло свой дом, и что самая храбрая женщина из всех, что я знал, станет матерью моего ребенка.
— Заткнись, — прошипела Дженни, отталкивая его голову. Мужчина послушно отстранился, но Дженни чувствовала, что он сделал это просто потому, что так захотел. — Заткнись, я тебя ненавижу, я хочу, чтобы ты умер.
— Знаю, — печально сказал он. — И ты не собираешься менять свое мнение.
Внезапно весь его вес придавил Дженни к полу, пальцы легли ей на плечо, у основания шеи… и надавили. Черные розы расцвели перед глазами; и Дженни, тратя драгоценные силы на то, чтобы стряхнуть с себя мужчину, а не отодрать эти чертовы пальцы от шеи, почувствовала, что словно падает, падает, падает… Что, черт возьми, происходит, что?..
Глава 4
Дженни открыла глаза… и, обнаружив, что находится в незнакомой спальне, заорала:
— Что, черт возьми, это было? Ты что, использовал на мне зажим нерва по-вулкански, ты, извращенец?
И только тогда она заметила, что в комнате больше никого нет. Оклеенная светлыми полосатыми обоями, спальня оказалась совсем крохотной, большую часть пространства занимала кровать, по обеим сторонам которой располагались два больших окна, и…
Спальня двигалась! Дженни вскочила с кровати и, пошатнувшись, когда ее вдруг накрыла волна головокружения, бросилась к ближайшему окну.
Спальня ехала по дороге. Со скоростью где-то семьдесят миль в час.
Послышался легкий стук, и Большой и Страшный Психопат просунул в дверь голову.
— Ты в порядке?
Дженни резко повернулась, и он усмехнулся, услышав ее гневную тираду:
— Мне так надоело слышать этот вопрос всякий раз, как ты делаешь какую-нибудь гадость! Нет, я не в порядке! Меня изнасиловали, похитили, сделали… эээ… беременной, испробовали на мне зажим нерва, а теперь еще запихали в какую-то двигающуюся спальню…
— Это дом на колесах, — подсказал брюнет, заходя в комнату и держа руки на виду. Дженни чувствовала себя перепуганным кроликом, готовым в любую минуту сорваться с места. Видимо, у него сложилось такое же впечатление, потому что голос его был тихим и успокаивающим. — Я хотел, чтобы твое путешествие оказалось удобным.
— Как чертовски внимательно с твоей стороны, — прошипела она с убийственным сарказмом, — не могу припомнить, чтобы меня когда-либо похищал столь милый человек.
Его улыбка растаяла.
— Дженни, у меня есть враги, которые не задумываясь схватят тебя где-нибудь, отберут ребенка, а потом прикончат — и все ради того, чтобы заполучить будущего вожака Стаи и дорваться до власти. Разве я могу позволить, чтобы это случилось с тобой?
Глубоко вздохнув, Дженни попыталась успокоиться. Ну почему, помимо всего прочего — невероятной физической силы и сексуального голоса — он должен еще и обладать такой красотой? Если бы она хоть краешком глаза увидела его в лифте до того, как погас свет, вряд ли бы ему пришлось брать ее силой. Скорее, наоборот.
— Слушай. Я не говорю, что ты врешь, хорошо? Я этого не говорю. Я уверена, что ты сам во все это веришь.
— Спасибо, — сказал он сухо.
— Но дело в том, что ты не можешь насиловать женщин в лифте, а потом вдруг спустя какое-то время объявляться и утаскивать их бог знает куда. Не можешь. Неужели ты не понимаешь, что это неправильно? И неужели тебя это совсем не волнует?
Он присел на кровать и кивнул.
— Я знаю, что это неправильно. По вашим законам.
Дженни недовольно всплеснула руками.
— Ну вот, приехали.
— И мне не все равно, — продолжал он. — Я знаю, ты чувствуешь себя оскорбленной и униженной, но меня тоже смущает, что я вынужден играть роль злодея. И куда хуже было бы сперва использовать тебя ради собственного удовольствия, а затем просто оставить все как есть. Особенно, когда я знал, что у тебя была овуляция, а значит, велика вероятность того, что ты забеременела. Как я мог отвернуться от тебя после всего этого? Как мог не искать тебя, чтобы убедиться, что ты в безопасности?
— Отлично, — закричала она, пиная кровать. — Заглянул бы ко мне. Сказал бы, что жив. Извинился бы, что напугал меня тогда. И за все остальное. Я бы сказала спасибо, что спас мою жизнь. И ты пошел бы своей дорогой, а я — своей. А вместо этого ты сделал это, — она обвела рукой спальню. — Терпеть не могу трейлеры, — прошипела Дженни.
— Все равно оставался бы шанс, что мои враги до тебя доберутся, — спокойно напомнил он ей.
— Это вряд ли — ты знал мое имя, и тебе потребовалось целых три недели, чтобы найти меня.
— Даже будь один шанс на тысячу, что ты окажешься в опасности, — резко спросил он, — ты думаешь, я бы стал рисковать? Ты злишься на меня, но представь, если бы я никогда не появился на твоем пороге… а вместо меня пришли бы мои враги? Ты умирала бы, проклиная меня. Я не мог этого допустить.
— Ой, вот хватит, — она повернулась к нему спиной. — Можно подумать, тебя это волнует. Я была для тебя лишь обычной сучкой, перед которой ты не устоял. Это… ааааа!
