Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
— Купить чего-нибудь? — спросил он озабоченным голосом, притворяясь, что у него только что был серьезный разговор, чтобы скрыть виноватые ноты, которые только завели бы жену в новый скандал.
За то время, что ей было запрещено звонить, жена, видно, перекипела, обзвонила всех — от подруг до матери — и как-то поуспокоилась, потому что теща в общем-то хорошо относилась к Игорю, и распад их семьи был ей не нужен — она хотела еще наладить свою семейную жизнь после смерти тестя, и внук, сплавляемый бабушке ссорящимися дочерью и зятем, путал бы ей карты в амурных делах. Теща, возможно, была даже довольна, что Игорь вернулся в органы, ей нравилось «пробивать по базе» всех своих потенциальных ухажеров, прямо она этого дочери не говорила, находила другие слова, покрасивее, но на дочь они действовали успокаивающе.
— Ты скоро там? — спросила жена надтреснутым вечерним голосом, каким она всегда говорила, когда уже намазывалась кремами, потому что идти было уже некуда, ничего не нужно было уже готовить, а в гости к ним никто не собирался.
— Да скоро, скоро, минут через пятнадцать буду, — сказал Игорь. — Купить ничего не надо, говорю?
— Ну, йогурт какой-нибудь купи, не знаю, мелкому. А лучше просто домой иди.
Это было сказано настолько мирным голосом, что Игорь напрягся, чуя засаду, но на всякий случай решил поторопиться. Консьержка в подъезде посмотрела на него осуждающе, как будто была уже в курсе, сын в своей комнате сидел за компьютером в наушниках, как бы готовя себя к очередной родительской ругани и собираясь в случае чего добавить звук на полную катушку и не слышать, как они обмениваются упреками в зря проведенных совместных годах. Но жена встретила Игоря, в общем, радушно, а не сидя в гостиной перед телевизором, или не сидя в спальне за ноутбуком, или не сидя в кухне за стаканом вина со скептическим взглядом, направленным на холодильник. Она вышла его встречать, мягко ступая в тапочках, они даже поцеловались, она сказала: «Фу, ты мокрый, когда успел», а Игорь ответил: «Да там хлещет».
Пока он раздевался и разувался, жена спросила:
— Что за место-то хоть, ничего?
— Я сам пока не разобрался, — сказал Игорь. — Но так вроде ничего, правда, все занюханное там, знаешь, такой офис в стиле соцреализма.
— С бюстиком Дзержинского? Или с портретом?
— Да нет, там бюстик Чайковского у меня в кабинете почему-то.
Жена хихикнула, сын, краем глаза увидевший свет в прихожей, выглянул из комнаты, с легким опасением разглядывая обоих родителей (Игоря кольнула совесть), подошел, обнял Игоря за ноги и спросил:
— Ругаться вы не будете?
— Не будем, не будем, — сказала жена.
Сыну хватило этого обещания, чтобы тут же забыть об отце и в некоторой спешке уйти обратно, к экрану, где что-то происходило.
Когда Игорь принимал душ, жена стояла и смотрела на него каким-то странным взглядом, так что Игорь даже спросил, что это она так смотрит.
— Я просто думаю, не такой уж плохой год был, пока ты себя искал, типа, — вздохнула жена.
Игорь опасливо посмотрел на нее сквозь воду, стекавшую со лба, и не нашелся, что сказать на это. Лишь отметил про себя, что курить она бросила сразу, как только узнала, что беременна, но до сих пор стояла возле раковины так, как делала еще в институте, в общажной кухне: опершись копчиком на раковину, скользя тапочками по кафелю и поминутно перебирая ногами, чтобы совсем не соскользнуть на пол, а пальцы поднесла ко рту. На ум Игорю пришла, конечно, фраза «Ты знала, за кого выходила», но он уже произносил ее раньше, и ничего хорошего из этого не получалось. Он так часто злоупотреблял этой фразой, что если герой какого-нибудь фильма произносил ее, жена могла начать ругаться (и что интересно, в самом фильме, параллельно, жена главного героя тоже начинала скандал после таких слов).
— Мне даже нравилось, какой ты был пришибленный, как котеночек, — сказала жена.
— Ну, знаешь, мне не очень нравилось быть пришибленным, — спокойно ответил на это Игорь. — Это ужас какой-то был. Не совсем кромешный ужас, но неприятно было болтаться не при делах. Ты еще крысилась иногда, как не знаю кто, как сегодня вот.
— Да ладно тебе, крысилась, — не обидевшись, сказала жена.
— Давай, списывай все на пэмээс, — предложил Игорь.
— А почему бы не списать? У тебя зато первое время после увольнения такие перепады были, куда там до пэмээс, прямо климакс какой-то, а теперь, смотри, как и не увольнялся. Даже позвоночник как будто выправился обратно, — она полезла к нему и поскребла его по спине между лопаток.
— Ага, и жопа обратно выросла, — сказал Игорь, — буду опять табуреты собой ломать.
— Нет, ты все-таки расскажи поподробнее, — попросила жена, когда умытый и высушенный Игорь переместился в кухню и стал поедать свой ужин. — Интересно же, кто там, как. Вот ты говорил, что когда уволили — ужас был, а там не будет такого же ужаса, но уже на работе?
— Я пока точно не знаю, будет ужас или нет. Ты прямо… Ты на кого работаешь, вообще?
Жена засмеялась.
— Нет, ну правда, — сказал Игорь, — меня же только-только взяли, я всего несколько человек видел, что я могу рассказать?
— Ну, расскажи, кто там главный у вас, молоденький? Мне нравится, когда молоденький, а уже в звании, и его старперы вроде тебя терпят. У нас такой менеджер в соседнем отделе был, сын главного, ох как всякие пенсионеры психовали.
— Это который грибов нажрался и в окно вышел?
— Ну да, ну да, этот, но все равно.
— Нет, тебе бы главный не понравился, он на твой вкус староват, — сказал Игорь. — Он еще и толстый.
— Фу, — ответила на это жена.
— Он реально очень крупный такой кабанище, — сказал Игорь.
— Еще и лысый небось, — угадала жена.
— Ну, так не разобрать: лысый, бритый, — Игорь показал лицом, что он не специалист в парикмахерском искусстве. — Но вроде лысый, как-то органично его лысина сочетается с его толстотой. А еще он, прикинь, в спортивном костюме на работе. Только, знаешь, золотой цепи на шее не хватает и перстней с наколками.
— Ага, — сказала жена. — И наколотых перстней. А секретарша у него?
— У него нет секретарши, он, похоже, сам себе секретарша, — Игорь помедлил, ожидая, пока шутка оформится в его голове и добавил: — Во всех смыслах этого слова.
До жены не сразу дошел смысл сказанного, но она с готовностью улыбнулась, услышав в голосе Игоря юмористическую интонацию, а когда шутка до нее дошла, жена улыбнулась еще раз, но уже искренне. Только после этих ее улыбок Игорь почувствовал, что вернулся, наконец, домой, потому что до этого все было каким-то пограничным. До этого ему казалось, что он в какой-то разведке на оккупированной территории. Лампочки в гипсокартонном потолке, ввинченные по периметру, засветились с теплотой елочной гирлянды, хотя и гипсокартонный потолок, и эти лампочки жена выбивала в семейном споре перед ремонтом какими-то жуткими оскорблениями (Игорь хотел круглый светильник, одиноко свисающий с потолка), и каждый раз, глядя на эти лампочки, Игорь чувствовал себя проигравшим. И кухонные шторки, которые они выбирали вместе всей семьей, но купили те, что решила жена, не вызвали в Игоре коробящих его воспоминаний, а показались даже симпатичными. Да и сама жена, без косметики, вечерняя, с собранными в хвост на затылке волосами, казалась роднее и проще. Игорь вдруг вспомнил, как бесили его в подростковом и юношеском возрасте собственные родители с этими их вечерними посиделками на кухне и бессмысленными разговорами и спорами, бесил отец, сидящий за столом в трусах и голубенькой майке, подпираемой изнутри небольшим пузом, и обнаружил себя самого, сидящим в одних семейниках, обсуждающим начальство и отпускающим по его поводу довольно-таки глупые шуточки. Словно в ответ на его мысли, как-то по-особенному потопывая, появился сын и попросил чего-нибудь поесть.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
