Дом неземных достоинств
– От этого дворника у меня мурашки по спине, – сказала Рут, вернувшись днем домой.
Я оторвал взгляд от пишущей машинки, когда она положила пакеты на стол и посмотрела на меня. Я уничтожал второй черновик рассказа.
– От него у тебя мурашки, – повторил я.
– Да, именно, – сказала она. – От того, как он подкрадывается. Он просто какой-то Питер Лорре.
– Питер Лорре, – повторил я.
Я все еще обдумывал сюжет.
– Милый, – умоляющим тоном продолжала она, – я серьезно. Он мерзкий тип.
Я, моргая, вынырнул из сгустка творческого тумана.
– Детка, но что же бедняга может поделать со своим лицом? – спросил я. – Наследственность. Будь к нему снисходительней.
Она плюхнулась в кресло у стола и принялась выкладывать на стол всякую бакалею, ставя банки друг на друга.
– Послушай… – произнесла она.
Я нутром чую, когда она вот-вот заведется. Этот ее убийственно серьезный тон, которого она даже не сознает. И который, однако, появляется каждый раз, когда она готова поделиться со мной каким-нибудь из своих «откровений».
– Послушай… – повторила она. Драматический повтор.
– Да, дорогая, – отозвался я.
Я уперся локтем в крышку пишущей машинки и терпеливо смотрел на нее.
– У тебя такое лицо… – сказала она. – Вечно ты смотришь на меня как на какую-нибудь умственно отсталую или кого-то в том же роде.
Я улыбнулся. С трудом.
– Ты еще пожалеешь, – сказала она. – Однажды ночью этот тип прокрадется к нам с топором и отрубит нам головы.
– Он просто несчастный человек, который зарабатывает на жизнь как умеет, – сказал я. – Моет полы, поддерживает огонь под котлами…
– У нас отопление на мазуте, – сказала она.
– Но если бы у нас был котел, этот человек следил бы за ним, – сказал я. – Давай проявим сострадание. Он трудится, так же как и мы. Я сочиняю рассказы. Он моет полы. Кто знает, какой труд более ценен?
Она смотрела понуро.
– Ладно, – произнесла она, показывая жестом, что сдается. – Ладно, если ты не желаешь смотреть фактам в лицо.
– Каким фактам? – напирал я.
Я решил, что лучше позволить ей выговориться, пока ее идеи не прожгли ей в мозгу дыру.
Она прищурила глаза.
– Послушай меня, – сказала она. – Этот человек находится здесь не случайно. Он вовсе не дворник. Я не удивилась бы, если…
– Если бы этот многоквартирный дом оказался просто прикрытием для тайного игорного притона. Прибежища врагов общества. Подпольного абортария. Логова фальшивомонетчиков. Явки киллеров.
Она была уже в кухне, с грохотом рассовывала жестянки и коробки по шкафам.
– Ладно, – сказала она. – Ладно. – Этаким терпеливым тоном, означающим «если тебя убьют, то мне можешь не жаловаться». – Не говори потом, что я не предупреждала тебя. Раз уж я вышла замуж за непробиваемую стену, ничего не поделаешь.
Я подошел к ней и обхватил руками за талию. Поцеловал ее в шею.
– Прекрати, – сказала она. – Ты не собьешь меня с толку. Этот дворник, он…
Она развернулась.
– Ты, видимо, серьезно? – произнес я.
Лицо ее потемнело.
– Да, дорогой, именно, – сказала она. – Этот человек очень странно на меня смотрит.
– Как?
– Ну… – Она задумалась, подыскивая слово. – С… с… предвкушением.
Я хмыкнул:
– Не могу его за это винить.
– Да будь же серьезнее.
– Помнишь тот раз, когда ты решила, будто молочник – убийца с ножом, посланный мафией? – спросил я.
– Мне плевать.
– Ты читаешь слишком много всякой ерунды, – сказал я.
– Ты еще пожалеешь.
Я снова поцеловал ее в шею.
– Давай поедим, – предложил я.
Она застонала:
– И почему я вообще что-то тебе рассказываю?
– Потому что ты меня любишь, – объяснил я.
Она закрыла глаза.
– Сдаюсь, – произнесла она спокойно, с долготерпением святого, поджаривающегося на огне.
Я поцеловал ее:
– Ну хватит, детка, у нас и без того хватает хлопот.
Она передернула плечами:
– Да, ну хорошо.
– Вот и славно, – сказал я. – В котором часу зайдут Фил с Мардж?
– В шесть, – сказала она. – Я купила свинину.
– Пожаришь?
– Мм…
– Я буду только «за».
– Ты и так уже «за».
– В таком случае возвращаюсь к своей машинке.
Пока я выжимал из себя очередную страницу, я слышал, как она разговаривает сама с собой на кухне. Всего я не разобрал. Однако сквозь бормотание время от времени всплывало мрачное пророчество: «Прирежет прямо в постели или еще что-нибудь».
– Нет, все это очень подозрительно, – заявила Рут, когда все мы тем же вечером сидели за столом.
Я улыбнулся Филу, и он улыбнулся мне в ответ.
– И я того же мнения, – согласилась Мардж. – Кто вообще когда слышал, чтобы пятикомнатная квартира с мебелью сдавалась всего за шестьдесят пять в месяц? Плита, холодильник, посудомоечная машина – просто фантастика!
– Девочки, – призвал я, – давайте не будем уходить от сути вопроса. Надо радоваться такой удаче.
– О! – Рут тряхнула хорошенькой светловолосой головкой. – Если тебе кто-нибудь скажет: «Слушай, старик, вот тебе миллион долларов», ты ведь, скорее всего, возьмешь.
– Я наверняка возьму, – сказал я, – а потом побегу со всех ног.
– Какой же ты наивный! – сказала она. – Тебе кажется, что люди… люди…
– Достойны доверия, – подсказал я.
– Ты думаешь, будто каждый из них Санта-Клаус!
– Все-таки это действительно несколько странно, – вставил Фил. – Подумай об этом, Рик.
Я думал об этом. Пятикомнатная квартира, новенькая, обставлена прекрасной мебелью, посуда… Я поджал губы. Можно позабыть обо всем, сидя за пишущей машинкой. Может быть, они правы. Я кивнул. Я принимал их доводы. Но разумеется, не сказал об этом вслух. Чтобы испортить мою и Рут невинную игру в войну? Ни за что.
