И вновь гордость одержала в ней верх — та самая гордость, которая проявилась в первых Ормондах еще во время битвы при Азенкуре; которая подвигла их на борьбу за место при дворе, благодаря которой ее предки одну за другой получали награды из королевских рук.
Она не допустит, сказала себе Рози, чтобы Вивиан или кто-либо другой сломил ее.
Она вернулась в театр и уговорила господина Холлингсхеда написать роль уже для нее одной, без Вивиана.
С тех пор Рози стала воспринимать и аплодисменты, и хвалебные статьи критиков, и многочисленные комплименты как своего рода вызов человеку, которого она когда-то безумно любила и который бросил ее ради богатой женщины.
«Вот что имеет силу, — с горечью заключила она, — деньги!»
Не любовь, не преданность, не самопожертвование, а золотые соверены.
И вскоре нежная и мягкая Рози Рилл переродилась в другую женщину — красивую, преисполненную решимости, как бы тяжело это ни было, , добиться своего в жизни.
Однако судьба приготовила Рози еще один удар, и опять в лице мужчины.
Сначала она заставляла себя принимать приглашения на ужины и вечеринки, на которые прежде отказывалась ходить без Вивиана. Количество приглашений день ото дня росло, так как она была красива и свободна. В артистической уборной уже не хватало места для изумительных цветов.
В первое время, чувствуя себя несчастной, она принимала приглашения только на те мероприятия, где должны были присутствовать и другие девушки из «Гейэти».
Так она и познакомилась с маркизом Колтхостом.
Она много читала о нем и часто видела его в ложе, а также слышала, как актрисы восхищаются его щедростью.
Познакомившись с маркизом, Рози, которая была настолько поглощена мыслями о Вивиане, что не могла думать о другом мужчине, не приняла в расчет то, что все его романы длились недолго.
Маркиз пригласил Рози на ужин, заявив, что устраивает вечеринку и будет ждать ее за кулисами после спектакля. Однако он поехал не к «Романос», как она ожидала, а на Гросвенор-сквер, где располагался его особняк.
В том, что поклонник приглашал ее на ужин к себе домой, не было ничего необычного. Удивило Рози то, что она оказалась единственной гостьей.
Она устремила на маркиза вопросительный взгляд, и тот сказал:
«Я хочу поговорить с тобой, Рози. Или мне звать тебя Розамундой? — Рози замерла. — Мне понадобилось некоторое время, чтобы узнать правду о тебе. Теперь же я вижу, что ты очень похожа на своих родственников».
Рози резко отвернулась.
«Я не желаю обсуждать свою семью, — отрезала она. — И они, уверена, не будут обсуждать с вами меня».
«Ты проявила исключительную храбрость, сбежав с Вогэном, — заметил маркиз. — Он совершил большую ошибку, бросив тебя».
«Я не нуждаюсь в вашей или чьей-нибудь жалости!» — оборвала его Рози.
«Прекрасно понимаю твои чувства, — признался маркиз. — Но я хочу поговорить о тебе — ведь ты сильно отличаешься от других девочек из „Гейэти“. — Он помолчал. — Еще я хочу уяснить, как ты могла полюбить такого человека, как Вогэн, тем более что он не принадлежал к нашему окружению».
Неожиданно для себя она открыла маркизу то, о чем никогда не рассказывала ни одной живой душе. Впервые с тех пор, как ее бросил Вивиан, она поведала другому человеку о своих страданиях. О том, как приспосабливалась к образу жизни Вивиана, к его интересам, поступалась собственной гордостью.
В маркизе было нечто, против чего Рози не могла устоять. Она подсознательно чувствовала, что этот аристократ, принадлежащий к тому же слою общества, что и она, сильно отличается от красивого, но самого обыкновенного молодого человека, каким был Вогэн. За годы, прожитые с Вивианом, Рози не приобрела опыта общения с мужчинами и поэтому не догадывалась, что маркиза отличает лишь более тонкая и изысканная манера ухаживания.
И она влюбилась.
Естественно, влюбилась! Да разве можно было не влюбиться в того, кто заставлял ее чувствовать себя богиней?
Маркиз было достаточно хитер, чтобы не торопить события.
Они мирно поужинали, а затем он отвез Рози домой и, приложившись к ее руке, оставил у дверей квартиры.
Только через две недели Рози поняла, что любит его. Но теперь ее любовь была иной: не романтичной, как у школьницы, а осознанной и страстной.
Маркиз купил для нее дом в Сент-Джонс-Вуд, и Рози обставила его по своему вкусу. Она не подозревала, что обладает даром дизайнера, ибо просто не имела возможности применить его: все квартиры, в которых жили они с Вивианом, в том числе и последняя, в Ковент-Гарден, были меблированными.
Рози ожидала, что маркиз потребует, чтобы она бросила театр, однако вскоре поняла, что «Гейэти» играет важную роль в его жизни. Ему нравилось иметь собственную ложу. Как он утверждал, ему было приятно окунаться в веселую атмосферу театра после скучных обедов с государственными деятелями в палате лордов или с принцем Уэльским в Мальборо-Хаусе.
Обычно он приезжал в театр ближе к концу спектакля. После выступления Рози переодевалась в вечернее платье, накидывала на плечи соболиное манто, подаренное маркизом, и выходила на улицу, где ее уже ждал экипаж.
Маркиз прилагал все усилия, чтобы в их отношения не закралась обыденность, и вскоре Рози вынуждена была признать, что любит его даже сильнее, чем Вивиана.
Отныне она принялась неустанно молить Господа о том, чтобы маркиз сделал ее своей женой. Ей трудно было представить себе нечто более прекрасное, чем брак с ним. Она мечтала бросить театр и стать хозяйкой его родового поместья или роскошно обставленного особняка на Гросвенор-сквер. Она уже рисовала себе, как сидит во главе стола, а ее шейку украшают фамильные бриллианты Колтхостов. Она уже представляла, с каким видом отец, подвергший ее остракизму, воспримет известие о том, что его дочь вышла замуж за человека, занимающего более высокое положение, чем он.
«Прошу тебя, Господи, пусть Лайонел сделает мне предложение, пожалуйста, Господи, прошу тебя!» — молила она.
Когда маркиз уезжал на выходные в деревню, Рози шла в церковь и просила прощения за грехи и молила Господа о снисхождении.
Больше года длилось счастье Рози. Любовь к маркизу вдохновляла ее и наполняла энергией, которая, казалось, изливалась на зрителей. Ее популярность сильно возросла, и господин Холлингсхед стал давать ей самые престижные роли.
«Ты, Рози, олицетворяешь собой все то, что символизирует „Гейэти“, — однажды сказал он и улыбнулся ей.
Тогда она подумала, что нужно запомнить каждое его слово и пересказать маркизу.
Удар обрушился внезапно.
После Рождества маркиз сообщил, что в феврале собирается в Монте-Карло — Рози знала, что у него там вилла. Он не раз описывал ей этот веселый город, ставший модным курортом, который посещал сам принц Уэльский.
