— В нем есть что-то величественное и в то же время романтическое, — задумчиво продолжал Энтони. — Взгляни на эти цветы — они просто потрясающие!
Мой отец тратил много времени и кучу денег на этот парк, — сказал Джастин. — Я считал, что из-за войны и недостатка людей он оказался заброшенным, но теперь вижу, что мои опасения были необоснованны.
Они подъехали еще ближе, вечернее солнце отражалось в многочисленных окнах дома, и друзьям казалось, что он дышит гостеприимством и радуется их приезду.
Два грума ожидали у подъезда, чтобы принять лошадей, и, когда маркиз вышел из экипажа, разминая затекшие после долгой поездки ноги, на крыльце появился пожилой человек с совершенно седой головой.
— Добрый вечер, Маркхэм, — приветствовал его маркиз.
— Добрый вечер, милорд! Мы очень рады вашему приезду. Приятно видеть вас вновь после такого долгого отсутствия.
— Благодарю вас, Маркхэм, — ответил маркиз. — Я полагаю, вы помните сэра Энтони Дервиля, которого знали еще маленьким мальчиком?
— Мне сообщили, что он сопровождает вас. Ваш приезд большая радость для нас, сэр Энтони, — поклонился он гостю.
Мистер Маркхэм, который служил управляющим Верьенов в Хертклифе уже более тридцати лет, проводил друзей в прохладный холл, украшенный свежесрезанными цветами.
— Я вижу, вы меня ожидали? — спросил маркиз.
— Я очень благодарен вам, милорд, что вы распорядились предупредить меня о вашем прибытии за несколько часов. Как вы сами видите, дом содержится в порядке, но у садовников было время приготовить букеты, а миссис Кингдом положила грелки в постели. Она считает, что это совершенно необходимо, как бы хорошо ни были просушены простыни.
Джастин улыбнулся, тронутый заботой старых слуг, но ничего не ответил, и они прошли в длинную комнату, обшитую деревянными панелями, окна которой выходили на цветник, разбитый позади замка.
Это была та самая комната, в которой отец маркиза любил сидеть по вечерам, и Джастину показалось, что сейчас он поднимется из одного из этих удобных кресел и пойдет им навстречу.
Все предметы в коллекции покойного маркиза не только свидетельствовали о его безупречном вкусе, но и обладали подлинной исторической и художественной ценностью.
Джастин с удовольствием осмотрелся: картины с изображениями кораблей на стенах как нельзя лучше гармонировали с местоположением замка. Здесь ничего не изменилось с тех самых пор, как он был ребенком.
— Я полагал, милорд, что вы захотите принять ванну перед обедом, — сказал Маркхэм, — все готово для вас наверху, там же ждет слуга, который будет в вашем распоряжении до приезда вашего камердинера.
— Хоукинс скоро уже будет здесь, мы довольно много времени потратили на ленч, — ответил маркиз. — Но нельзя ожидать, что скорость другой кареты сравнится со скоростью моего фаэтона.
В голосе Джастина звучала плохо скрытая гордость, и для Маркхэма его слова прозвучали как сигнал к комплиментам:
— Когда вы подъезжали к дому, милорд, я подумал, что никогда в жизни еще не видел такой прекрасной пары лошадей!
— Я тоже не встречал лучших, — с удовольствием признал маркиз.
Он повернулся к другу:
— Я полагаю, Энтони, ты захочешь прежде всего смыть с себя дорожную пыль?
— Конечно. Еще мне хочется пить.
Шампанское ожидает вас в ведерке со льдом, милорд, — сказал Маркхэм. — Есть и кларет, если вы предпочитаете его.
— Мне — шампанское, — Энтони опередил маркиза. — Надеюсь, теперь, когда наступил мир, его уже не так трудно будет доставать.
— Думаю, что в наших краях во время войны ни у кого не было трудностей с вином, — сухо заметил маркиз. — Наши местные жители так же занимаются контрабандой, как и все остальные на побережье? — обратился он к управляющему.
— В наших краях это мало распространено, милорд, — ответил Маркхэм. — Крупные банды, и должен сказать, очень опасные, действуют вокруг Ромни Маршес.
— Я много слышал об этих контрабандистах, — сказал маркиз, — и очень рад слышать, что они вас не беспокоят. Говорят, они терроризируют все местное население.
— Нам повезло, милорд, — ответил Маркхэм.
Он вызвал слугу, который провожал их в комнату, и приказал ему открыть шампанское.
Джастин заметил, что это хорошо сложенный молодой человек призывного возраста. Он был одет в ливрею Верьенов, но выглядел в ней несколько неуклюже, и создавалось впечатление, что эта одежда ему непривычна.
Когда слуга разливал шампанское, Джастин, к своему удивлению, заметил на его запястье татуировку.
— Вы служили на флоте? — поинтересовался он, разглядев на коже слуги татуировку в виде якоря.
— Да, милорд.
— Тогда, я думаю, вы были недавно демобилизованы?
— Да, милорд.
— Это интересно. Я полагал, что встречу в доме только своих старых слуг.
Молодой человек бросил быстрый взгляд на Маркхэма, но ничего не ответил. Управляющий объяснил:
— Многие из прежних слуг, которых вы помните, либо ушли на войну, либо слишком стары, чтобы работать. В последнее время нам удалось заменить их такими молодыми людьми, как Билли.
— Правильно сделали, — одобрил маркиз. — Я надеюсь, Билли, что тебе нравится твоя работа?
— Я был рад получить ее, милорд.
Джастин хотел кое-что добавить, но Энтони поднял свой бокал:
— Твое здоровье, Джастин! Как приятно снова оказаться в Хертклифе!
— Спасибо, — сказал маркиз. — Маркхэм, вы также можете взять бокал. Возвращение домой следует отметить.
— Вы очень добры, милорд.
В его тоне Джастину почему-то послышались нотки облегчения.
На минуту он задумался о том, чего мог опасаться его управляющий, но шампанское заставило его забыть об этом.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Когда маркиз спустился к обеду, он выглядел в своем фраке так же представительно, как будто он явился на прием в Карлтон-отель.
Спускаясь по старинной дубовой лестнице, он уловил запахи воска и лаванды, и они показались ему намного приятнее, чем экзотические ароматы духов, которыми дамы наполнили его замок Верьен накануне вечером.
Джастин был настроен получать удовольствие от Хертклифа и всего, связанного с ним.
По пути в гостиную он решил заглянуть в библиотеку, святая святых отца, в которой тот хранил большую часть сокровищ своей коллекции. Все эти любовно собираемые предметы доставляли покойному маркизу большую радость.
Прекрасные картины в Верьене и в родовом доме в Лондоне оставил в наследство дед Джастина, который был тонким ценителем искусства и потратил много времени и денег, собирая коллекцию, которая считалась одной из лучших во всей стране.
